Не успел я как следует заняться батальонными делами, как поступило указание из наркомата срочно прибыть к начальнику 2-го Управления НКВД комиссару госбезопасности 3-го ранга Федотову. Честно говоря, меня, как и всякого человека, которому есть что скрывать, охватила тихая паника.
Из прошлой жизни я знал, что 2-е Управление НКВД – это контрразведка, на которую возложены следующие задачи: учет и разработка германских разведорганов и осуществление контрразведывательных операций; выявление, разработка и ликвидация агентуры спецслужб противника в Москве; оперативная работа в лагерях военнопленных и интернированных; наблюдение и контроль за разработками местных органов НКВД; учет и оперативный розыск агентуры противника, предателей и пособников фашистских оккупантов; охрана дипломатического корпуса, обеспечение очистки освобожденных от оккупантов городов и районов от оставленной здесь агентуры противника и организация в них оперативной работы.
Вот только где я, а где контрразведка! Нет, в своей деятельности мне, конечно, постоянно приходилось пересекаться с «контриками». Как-никак по немецким тылам шарились и со всякой швалью общались, захватывали предателей и сотрудников спецслужб Германии, секретные документы и т. д. и все это передавали контрразведчикам. Да и проверкой бойцов в батальоне после выхода с оккупированной территории «контрики» занимались. Здесь, в Москве, осенью прошлого года вместе активно работали и по охране центра города, и по бандитам, и по диверсантам. Уровень общения был соответствующим ему званию и должности. А тут вызов, и куда – к самому начальнику контрразведки! Как мне не заволноваться и не запаниковать. Дела в батальоне вроде были в порядке. Сведений о том, что кем-то из бойцов заинтересовалась контрразведка, не поступало. Утраты секретных документов что мной, что бойцами и командирами не было. Так что зачем меня вызывать, да тем более так «высоко», непонятно. Если только я где наследил! Был за мной такой грешок, и не один! Одно письмо Сталину чего стоило! Да и потом не по-детски чудил – и когда в Бресте служил, и когда по немецким тылам шли, и тут, в Москве, если честно, натворил дел. Успокаивало только одно – если меня раскрыли, то могли бы и пониже кому поручить решить со мной вопрос, а не дергать на самый верх. Уклоняться от встречи не имело смысла, опасность надо встречать в лицо, так что «будет то, что будет»…
По дороге к начальству мы на несколько минут остановились у почтового ящика в Измайловском парке, куда я бросил новое письмо Сталину. Вроде бы все прошло успешно, слежки не заметил, а водитель глупых вопросов не задавал. Будем надеяться, что письмо спокойно дойдет к адресату.
В установленное время я, чисто выбритый, в повседневном обмундировании, был в указанном кабинете. Там меня ждал мужчина лет сорока. Очки в тонкой металлической оправе на слегка полноватом, интеллигентном лице, задумчивый взгляд делали его больше похожим на университетского профессора, нежели на высокопоставленного руководителя Лубянки. Вот только
