с ним делать? Пустить на дрова – жалко, на доски – нечем, хотя Робинзон Крузо вроде как-то ухитрялся тем самым топором сделать из бревна доску.
Зато как вернусь в свое время – сразу и аппетит пропадает, и двигаться лень. Через пару дней все вроде возвращается в норму, но не до конца. Во всяком случае, в прошлом самочувствие всегда лучше, чем в настоящем. А что это означает? То, что в поисковике надо набрать слова «купить белую крысу в Москве». Желательно с доставкой на дом. Мне нужно много крыс – больных и здоровых, молодых и старых. Вот на них и посмотрим, как в долговременной перспективе на организме сказываются путешествия во времени.
И, пожалуй, еще надо как-то выяснить, каковы предельные размеры и вес того, что кольцо может переносить на остров.
Глава 4
По ком звонит колокол? По крысе или…
Сталинский дом на Ломоносовском проспекте, где я теперь жил, заметно отличался от пятиэтажки в Новых Черемушках, причем в лучшую сторону. В частности, в нем был лифт. Но, правда, всего один на подъезд, что создавало определенные неудобства. Например, когда он однажды встал, то пришлось тащиться на шестой этаж пешком. Я потащился, по пути уныло рассуждая о несовершенстве мироздания. Вот нет чтобы подобному случиться на моем острове, да после хорошего обеда! Когда меня прямо распирает от желания куда-то приложить мышечную энергию. Да я бы до чердака галопом домчался не запыхавшись! А тут приходится переставлять ноги, хотя больше всего хочется упасть в кресло и неспешно подумать о чем-нибудь возвышенном.
На площадке между третьим и четвертым этажом я обнаружил, если так можно сказать, товарища по несчастью. Почему «если можно»? Да потому, что у слова «товарищ» нет женского рода, а передо мной стояла старушка. Хотя нет, это только с первого взгляда. На самом деле там рядом с двумя набитыми пакетами изволила остановиться крайне величественного вида высокая старуха, хватающая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. На вид ей было лет восемьдесят, и, не то несмотря на этот факт, не то благодаря ему, было ясно, что за ней стоят многие поколения благородных предков. Наверное, когда-то именно так выглядели всякие герцогини-матери или, точнее, прабабушки, подумал я и спросил:
– Что с вами – вам плохо?
«Герцогиня» отреагировала на мой вопрос нестандартно. Она еще побледнела, хотя дальше вроде было некуда, посмотрела на меня, как на привидение, и потрясенно выдохнула:
– Макс?
Однако тут же спохватилась и добавила:
– Простите, молодой человек, я вас приняла за одного знакомого. Еще раз простите, к старости мое и без того неидеальное зрение стало совсем никудышным.
Понятно, прикинул я. Дед не раз говорил мне, что я – это вылитый он в молодости, и даже показывал в подтверждение пару пожелтевших фотографий. Нет ничего удивительного в том, что эта пожилая дама, судя по всему живущая в том же подъезде, была с ним хоть шапочно знакома и приняла меня за него. Хотя, пожалуй, обращение «Макс» говорит о более основательном знакомстве, нежели просто шапочное.
– Нет, я не Максим Владимирович, я его внук. Вам, наверное, тяжело подниматься? Давайте помогу. На какой вам этаж?
– На тот же, что и вам, – на шестой. Мы с вами соседи по лестничной площадке, если вы сейчас живете в квартире своего деда, мир его праху.
Так я познакомился с Екатериной Арнольдовной Мезенцевой, вдовой известного геолога, доктора наук и лауреата сначала Сталинской, а потом и Государственной премий. Сама же она до выхода на пенсию была химиком. Собственно, за первый месяц все знакомство свелось к тому, что я один раз сопроводил ее в магазин, а потом притащил домой сумки, после чего был напоен чаем с малиновым вареньем. И собирался время от времени повторять подобное, потому как старуха, в отличие от моего деда, явно испытывала определенные финансовые трудности и потихоньку распродавала антикварную мебель и книги, оставшиеся ей от мужа. Так вот, ходить в магазин ей было трудно, а заказывать доставку на дом – неподъемно в денежном плане. И я, временами сам удивляясь внезапно прорезавшемуся во мне человеколюбию, если не вообще душевному благородству, начал покупать соседке продукты по дороге домой. Причем, что уж вовсе удивительно, меня так и тянуло при отчете уменьшить сумму потраченных денег! И это при том, что ранее я не был замечен даже в переводах старушек через улицу. Только в метро иногда уступал им место, да и то не всем подряд, а исключительно особо древним. Чудеса, да и только. Единственная приемлемая гипотеза, которую мне удалось родить по данному поводу, состояла в том, что душевное благородство заразно. Но не бежать же теперь в поликлинику подставлять задницу под уколы! Тем более что оно мне не больно-то и мешало, особенно учитывая, что «обсчитывал» я соседку всего два раза. После первого она долго поила меня чаем, а после второго заметила, что ей, конечно, очень лестна моя
