удовольствие. В звучной вибрации, исторгавшейся из моей гортани и приводившей в трепет каждую косточку, я ощутила мощное, неведомое чувство, будто союз наших сердец вознес меня на вершины блаженства.
Ветер трепал мои усы и шерстку, колыхавшуюся мягкими волнами.
Я чувствовала себя просто восхитительно, потом мы еще долго мяукали – до тех пор, пока я не выбилась из сил и не умолкла. Потом восторженно заурчала и вернулась к созерцанию Парижа, медленно гасившего свои огни.
Мне конечно же очень хотелось, чтобы Пифагор объяснил тайну «Третьего Глаза», позволяющего ему получать столько бесценных сведений, но я знала, что попытки настаивать ровным счетом ни к чему не приведут. Все, о чем он мне поведал сегодня, я запомнила. Благодаря ему я стала кошкой, лучше понимающей то, что происходит вокруг, кошкой, знающей историю своих предков. До меня вдруг дошло, что, чем больше я узнаю?, тем легче мне дается новая информация. Уж что-что, а это мне понравилось.
Мы спустились с башни базилики и направились по улочкам холма Монмартр.
Спутник казался мне очень милым и грациозным.
– А война, которую ведут люди? Где она, по данным твоих источников? – спросила я, чтобы нарушить установившееся молчание.
– С каждым днем ситуация становится все хуже и хуже. То, что произошло в детском саду, не единичный случай. Далеко не единичный. С течением времени терроризм принимает все новые и новые формы. Для нас с тобой очень важно держать руку на пульсе и отслеживать развитие кризиса, в ходе которого наши человеческие соседи с упоением и восторгом уничтожают друг друга.
Я рассеянно лизнула плечо:
– Но ведь это люди убивают друг друга, нас их дела не касаются.
Пифагор покачал головой:
– Это заблуждение. Наши судьбы очень тесно переплетены друг с другом. Мы очень зависим от них, а опасность того, что люди, как когда-то динозавры, тоже исчезнут с лица Земли, сегодня очень велика.
– Но я полностью готова жить и без них.
– В этом случае мы будем вынуждены совершать поступки, которых не совершаем уже очень давно.
– Ничего страшного, будем меняться, развиваться и приспосабливаться к новым обстоятельствам.
Пифагор коснулся меня лапой, заставив остановиться, и внимательно посмотрел прямо в глаза:
– Все не так просто, Бастет. Война, разгорающаяся с каждым днем, несет угрозу и нам, кошкам.
Я заметила, что Пифагор неоднократно произнес мое имя. Может быть, сейчас я стала для него что-то значить. Уверена, что он наконец понял, что я тоже существо весьма необычное.
Я гордо шествовала рядом с ним, задрав хвост. Новые знания отнюдь меня не беспокоили и даже некоторым образом несли успокоение. Теперь я знаю куда больше о себе самой, о том, на кого похожа, где живу и что вокруг меня происходит.
Быть существом ученым, на мой взгляд, величайшая привилегия. Что же до невежд, то мне их попросту жаль.
8
Светящийся наркотик
Натали храпела с открытым ртом, волосы ее разметались по подушке, веки слегка подрагивали.
Я легла рядом и тихонько заурчала ей на ушко:
Когда стало светать, я решила и сама немного поспать, чтобы привести мысли в порядок и набраться сил, устроилась в своей корзине и медленно погрузилась в сон, думая о Пифагоре. Мне казалось невероятным, что для понимания людей достаточно какой-то дырки в голове.
Нет, здесь явно что-то другое. Он говорил о какой-то тайне, и я должна обязательно в нее проникнуть.
Пифагор знал назначение различных предметов человеческого обихода, названия животных и понимал механизмы поведения людей. Что же касается меня, то я лишь знаю, как зовут человеческих особей, которые меня окружают, и то только потому, что часто слышу, как они окликают друг друга по именам.
