поклоняться.
– Бастет? Артемиде? Диане?
– В каждом краю эту богиню называли по-своему. В Галлии подобный культ существовал у кельтов, вестготов и жителей области, которая теперь называется Овернь. Но в 313 году Римская империя приняла христианство – монотеистическую религию, проповедующую поклонение единому Богу в человеческом облике. А в 391 году новый предводитель римлян, император Феодосий I, наложил официальный запрет на культ кошек и объявил их творениями дьявола.
– Что такое «творения дьявола»?
– Данная формулировка указывает на нашу связь с силами Зла. После этого нас могли убивать все, кому не лень, без объяснений и оправданий. Что еще хуже, нас стали считать животными вредными и уничтожать наряду с тараканами, крысами и змеями. Это даже считалось чем-то вроде гражданского долга.
– Да, Феодосий I оказался ничем не лучше Камбиса II…
– Но что касается крестьян, то они по-прежнему использовали нас для охраны урожая, а еврейские торговцы брали с собой, когда отправлялись в плавание на судне или в поход с караваном верблюдов.
Я подошла к Пифагору и вдохнула его запах:
– Откуда ты все это знаешь? Как ты научился так хорошо понимать людей?
– В один прекрасный день я посвящу тебя в тайну моего «Третьего Глаза».
– Когда?
– Когда посчитаю, что ты готова. На данный момент мне важно лишь то, что я не держу эти сведения в себе, а делюсь ими еще с кем-то. И если меня не станет, тебе нужно будет передать эти знания и другим кошкам.
Я подошла еще ближе, зарылась мордочкой в шею самца, в знак покорности прижала к голове уши, а потом повернулась и высоко подняла хвост.
– Я хочу от тебя детей, они заменят мне тех, которых я потеряла, – заявила я.
После чего застыла в ожидании, но Пифагор так и не сдвинулся с места.
– Ты ко мне равнодушен? – спросила я.
– Я решил посвятить свою жизнь знанию и отказался от удовлетворения примитивных потребностей, таких как есть или заниматься любовью.
– Это как-то связано с тайной твоего «Третьего Глаза»?
– Я установил для себя правило: нет желаний – нет страданий.
– Ты боишься, что секс со мной причинит тебе страдания?
– Я боюсь получить слишком мощный импульс наслаждения и в результате оказаться в зависимом положении. К тому же я уже познал вкус абсолютной свободы и полного отсутствия привязанностей. Мне никто не нужен, я ни в чем не нуждаюсь и чрезвычайно этим горжусь.
На этот раз я посмотрела на Пифагора уже другими глазами. Что ни говори, а в первую очередь в глаза бросалась сиреневая нашлепка на его макушке. Под ней, как я знала, было отверстие, ведущее прямо в мозг. Может, из-за этого он тронулся умом, напридумывал всяких небылиц и теперь меня ими пичкает? А я-то, наивная, внимаю каждому его слову.
Единственное, что мне не давало покоя, так это тот факт, что его рассказ о встрече наших двух видов выглядел в высшей степени правдоподобным и связным. Если Пифагор все сочинил, то для этого ему сначала пришлось изобрести весьма замысловатую систему, базирующуюся на прочной, незыблемой логике.
Оставалось лишь выяснить, почему он отказывается заниматься со мной сексом.
Ни один самец в здравом уме не в состоянии устоять при виде моей обнаженной попки. Что ни говори, но я молода и очаровательна, шерстка у меня густая и ухоженная, в то время как сам он лишь старый сиамец с короткой, серой щетиной. Я просто не могла не вызывать у него жгучего физического желания.
– Возьми меня – здесь, немедленно! – приказала я.
Пифагор будто не слышал.
– Ты не хочешь меня, потому что тебе тоже отрезали тестикулы и поместили в банку, да? – спросила я.
Сиамец выгнул спину, продемонстрировал свои причиндалы, и я увидела, что в этом отношении с ним все в порядке.
– Тогда почему ты отказываешься заняться со мной любовью?
– Нет желаний – нет страданий, – повторил Пифагор тоном, раздражавшим меня все больше и больше.
– Ты даже не понимаешь, чего себя лишаешь, – обиженно пробурчала я.
