я. Хорошие перспективы, условия обучения… И была еще одна причина: Ирэне попадала в разные истории буквально на каждом шагу, я устал ее спасать. А Академия всегда славилась защитой своих учеников. – Он помолчал. – Но… я недооценил тягу Ирэне к приключениям… Из последних передряг я ее вытащить не смог. – И серьезным тоном добавил: – Ее дело придется заканчивать тебе.
– Какое дело?
Мне сейчас снова будет плохо.
– Довольно серьезное, касающееся нескольких людей и короля.
Все, мне плохо.
– Рано бледнеть, оставь это на потом.
Слабое утешение, однако.
– И что мне надо делать? – почти прошептала я, уже догадываясь, каким будет ответ.
– Взять одну вещь из королевской сокровищницы.
Взять? Просто взять? А где же «украсть», «своровать», «стырить»? Сначала голос во сне, потом незнакомец в женском туалете… Катитесь вы все куда подальше!
Ноги подогнулись, и я повалилась на пол. Мягким падение не было: разбитые о камень коленки, ладони в ссадинах…
– Что ж ты так…
Меня подняли и усадили в кресло.
– Я же говорил: рано еще бледнеть, а падать тем более.
– Рано? В самый раз!
Мужчина усмехнулся, провел рукой над коленями, раны начало жечь, а когда убрал руку, кожа была целой, без единой царапины.
– Вы целитель?
– Скажем так: имею предрасположенность.
Прекрасно. А я имею огромное желание сбежать отсюда.
– А теперь вернемся к тому, от чего ушли, – все так же сидя на корточках, продолжил Джен. – Во-первых, как бы сильно ты ни хотела, в свой мир ты не вернешься. Во-вторых, тебе придется доделать то, что начала Ирэне. И в-третьих… у тебя нет выбора.
А он у меня вообще хоть раз был с момента моего появления здесь? Не было! Никто мне не дал права выбора! Никто!
В этот момент вулкан, который прежде лишь изредка выплевывал пепел, извергся.
– Я попала в этот чертов мир по ошибке! Меня приняли за другого человека! Я вынуждена быть той, за кого меня принимают, хотя у меня есть своя жизнь! Меня окольцевали какой-то ненормальной ящерицей и чего-то от меня требуют! Я не знаю этот мир и не хочу его знать! – Мой голос сорвался на крик, из глаз покатились слезы. Тушь наверняка размазалась…
Джен воспринял мою истерику с абсолютным спокойствием. Я даже подумала, что оглушила его, но нет. Он внимательно выслушал мои вопли и сказал:
– Считай, что ты родилась заново. Теперь это твоя жизнь, и либо ты ее примешь, либо умрешь.
Утешать он точно не умеет.
Хлюпая носом, я тяжело вздохнула. Где же слова «не волнуйся, я тебе помогу, вытащу из этого мира»? Мечтай, Лиса, мечтай!
Ладно, раз мне все равно не отвертеться… Оставлю за своей спиной хоть что-то.
Поднявшись с кресла, глянула в зеркало, удивилась, что макияж не пострадал, и, бросив последний взгляд на Джена, удалилась с гордо поднятой головой.
Эмоции выплескивались через край. Внутри бушевал ураган из ненависти и злости. Его надо усмирить, иначе стулья полетят в окно, а ножи в людей. И я не гарантирую, что все останутся живы.
Не успела я пройти и половины зала, как ко мне подлетела мама:
– Дорогая, почему ты оставила Витора одного? Он скучает!
Мамочка уже чуть-чуть пьяна, вместо строгого тона вышел игривый.
– Я как раз иду его искать, – сообщила я ей.
– Веселитесь, дети.
Не до веселья, когда столько проблем.
