санитарной обработки, выжигая эту заразу на поверхности кораблей, и на всякий случай прошлись и внутри. Часть образцов сейчас изучается в моих лабораториях, и результаты пока неутешительные. Такого развития технологий нам не достичь ещё очень долго.
– А что разведка? – Эвелин Тадаро, помолодевшая до двадцати лет, с ослепительной улыбкой посмотрела на командующего флотом, но старый вояка не повёлся на женскую уловку, лишь сухо улыбнувшись в ответ.
– Работаем. Информация уже поступает, но анализировать пока нечего. Лишь вторичные излучения полей и осколки техники. Могу сказать, что они, скорее всего, находятся в туманности Регал. Только там можно спрятать мощные производства без опасения, что их обнаружат. Все излучения гасятся газопылевыми облаками и буквально нагромождением гравитационных аномалий. Сейчас туда прорывается несколько десятков разведывательных групп, так что ждём результатов.
– А если найдём? – Эвелин посмотрела на Гарта.
– Будем выжигать. – Гарт хмыкнул. – Людоеды же. Распотрошить несколько тысяч человек, чтобы впихнуть их мозги в штурмовик, это вообще против любых законов.
– Так они, наверное, нас за разумных не считают. – Кестер улыбнулся.
– И почему мы тогда должны их считать за разумных? – ответил Боре. – Нет, после таких номеров только уничтожение с полной зачисткой.
– Вы так спокойно об этом говорите… – Эвелин покачала головой. – Они же…
– Госпожа Тадаро, вот скажите, Вагран-потрошитель, казнённый за серию убийств, вам родственник? Или, может, вы считаете, что следовало сохранить ему жизнь на том основании, что он человек? Человечество выработало довольно жесткие принципы выживания расы, и я считаю, что они не только справедливы, но и весьма разумны. Людоедов нужно уничтожать всеми средствами. Кстати, насчёт средств. – Он улыбнулся, и Гарт в который раз подивился точности копирования эмоций лицом аватара. – Мы всё же смогли улучшить фокусировку биобластеров, и сейчас гарантированное поражение биологических объектов наступает на дистанции в двести тысяч километров. Почти как у лучевых пушек. Правда, узким лучом, но так даже лучше. Нет риска зацепить своих.
– Это хорошая новость. – Эвелин кивнула. – Теперь выкладывай плохую.
– Обязательно должна быть плохая? – удивился Боре.
– После хорошей – да. – Солнце Кайма улыбнулась, полностью оправдывая свой титул, и качнула ножкой в изящной плетёной туфельке. – Мой опыт говорит, что если мы не услышали плохую новость сейчас, значит, информация прошла мимо.
– Тогда я, наверное, могу вам помочь. – Ленгоро, который слегка побаивался главную ран вай, сухо улыбнулся. – По нашим данным, Борус собирается напасть на нас, как только мы ввяжемся в войну с технами. Очень уж им не дают покоя наши технологии.
Ну, разве ж это плохая новость? – Эвелин чуть приподняла правую бровь. – Пусть мальчики разомнутся.
– Предлагаете ударить первыми? – Адмирал ухмыльнулся. – Можно, конечно. Особенно если информация о подготовке Боруса к военным действиям просочится в прессу, а то как-то не хочется становиться мальчиком для битья.
– Главное, чтобы Большой Совет не заартачился. – Вздохнул Гарт. – Они и так на взводе.
– Можем провести как спецоперацию, – произнёс глава Атана, продолжая любоваться огнём в камине. – На них не нужно разрешение Совета. Поставим их перед фактом.
– Неправильно это. – Гарт отрицательно покачал головой. – Если уж сами создали систему, при которой у всех субъектов есть право голоса, значит, нужно придерживаться правил игры. Иначе опять бардак начнётся. Стабильность это одна из тех вещей, за которыми планеты пришли в империю.
– Так что с рейдом для наших дорогих друзей с Боруса? – уточнил Ленгоро. Он как адмирал желал чётких и ясных распоряжений.
– Не нужно рейда. – Боре поднял руку, останавливая дискуссию. – Если разведка флота предоставит динамические координаты пары жизненно важных точек в Борус, то я готов доставить послание от нас.
– В виде планетарных зарядов? – Солнце Кайма хищно улыбнулась.
– Почти. – Боре кивнул и улыбнулся в ответ.
Повелитель Вселенной и Великий Светоч Империи император Велор Двадцать Восьмой вставал обычно не раньше десяти утра, и лишь когда на то была острая необходимость, но на этот раз его разбудили, или, точнее, прервали ещё ночью, когда очередная дама сердца ублажала его дряхлое тело, пытаясь совершить невозможное.
Влетевший во дворец первый министр был бледен, всклокочен, криво одет и вообще ничем не напоминал лощёного придворного, а сейчас был похож на оборванца, которому по случаю достался имперский мундир.
