военного положения, жизнь продолжалась, и у Гарта собственно дела военные отнимали едва ли двадцать процентов времени. Остальное полностью сжирала необходимость точной балансировки всеимперского экономического и политического механизма.
Да, у него как у императора, была огромная власть, но Гарт предпочитал действовать прежде всего авторитетом и переговорами, потому что считал свою функцию чем-то вроде верховного арбитра.
Очень кстати было то, что он был практически не связан ни с одной из промышленных групп, а пользующийся определёнными льготами Восьмиугольник был официально награждён орденом «Честь и воля» и имел свои преимущества на законном основании, как «оказавший большую помощь и поддержку в восстановлении имперского правопорядка».
Вот и сейчас заседание Совета по экономическому развитию, начавшись очень бурно и со взаимных обвинений, плавно перетекло в конструктивное русло и закончилось единогласным решением подписать итоговый документ, ограничивающий максимальную норму прибыли в тридцать процентов, что сразу давало шанс на развитие многочисленным мелким предприятиям, нанимавшим живых работников и не имевших в штате гениев от экономики.
Гарт почти охрип, доказывая генералам и адмиралам от экономики необходимость поддержки мелких предпринимателей но, в конце концов, цифры и факты перевесили общее желание передушить мелкий бизнес, и ведущие имперские корпорации согласились поумерить аппетиты.
Потом была не менее бурная встреча с командирами имперской науки и попытка коллективного давления на Гарта, чтобы он ограничил зону исследований, ведущихся терами. И вот последнее его почти взбесило, потому что, в отличие от промышленников, учёные не хотели слушать никаких доводов.
– Так значит, свободная конкуренция в науке для вас нежелательна? – Гарт внимательно обвёл присутствующих взглядом. – Но почему казна должна оплачивать ваше любопытство? Реализуйте его за счёт коммерческих контрактов.
– Индекс цитирования говорит о том, что академическая наука гораздо эффективнее этих новомодных исследовательских центров с искусственным интеллектом, – солидно произнёс академик Гарен эм Тайр.
– Вы придумали себе правила, способы оценки и не гнушаетесь менять их во время игры, и подобное шулерство называете наукой? – Гарт рассмеялся, хотя на душе у него было совсем не весело. – Существующие научные центры со смешанным персоналом не получают ни копейки из бюджета. Это всё, можно сказать, огромная частная научно-исследовательская корпорация, и деньги они получают только тогда, когда их разработки покупает армия, флот или промышленность. Покупают на открытых торгах, где в том числе участвуют и академические институты, существующие за счёт бюджета. Но, пожалуй, вы меня убедили. Я действительно за равные условия, и теперь все традиционные научные центры будут получать деньги на тех же основаниях. Исключение будет сделано лишь для фундаментальных исследований в области физики, химии, биологии и математиков, но со средними зарплатами по империи и ежегодным аудитом имперскими комиссарами, но зато я увеличу премиальный фонд за научные открытия вдвое.
– А как же Большая Лакранская премия? – проблеял кто-то с конца длинного стола.
– Если её будет финансировать планетарное правительство Лакраны, я буду только «за», но общеимперская премия будет вручаться не за абстрактные научные открытия, а за конкретную реализацию. Хотя и будет распределяться в том числе среди тех, кто обеспечил научный прорыв. Кому и сколько, пусть решит научный совет, но не такой, как сейчас, а большой. Человек сто самых уважаемых и собравших максимальное количество голосов тех, кто непосредственно ведёт научные исследования. Проект такого референдума среди научных работников пусть подготовит служба имперских комиссаров.
– Но так нельзя! – Академик АТисар вскочил со своего места, гневно тряся кулаками. – Вы уничтожаете академическую науку! А это будущее цивилизации!
– Сядьте, пока ран вай не решили, что ваша активность опасна. – Гарт неприязненно посмотрел на академика. – Поправьте меня, если я что не так скажу. Сейчас существует корпоративная наука, и их интересуют конкретные вещи. Быстрее, дешевле, больше. Также существует наука государственная, которую вы сейчас представляете, и вам, в общем, не интересен результат, а скорее сам процесс. «А давайте ударим вот этим по этому и посмотрим, что из этого выйдет?» По моим данным, людей, генерирующих новое знание, всего один процент от общего количества занимающихся наукой. Остальные – просто нахлебники.
Так было всегда, но сейчас есть научные центры, где трудятся теры и куда мы выдёргиваем наиболее перспективных учёных. Центры полного цикла от фундаментальных исследований до продажи готовых изделий. И мне как имперскому чиновнику высшего ранга выгоднее и удобнее работать с корпорантами и терами, а не с вами. Строго говоря, уже сегодня можно разогнать всю академию наук, выделить вам пенсии, и это будет гораздо выгоднее, чем кормить такую ораву бездельников. Так что прежнего уровня финансирования не ждите. Что-то подбрасывать будем, но прежней вольницы не будет.
Несмотря на то что учёные мужи буквально клокотали гневом, никто даже не дёрнулся. Собственные жизни и карманы для них были намного дороже не то что истины, а даже простого здравого смысла, и расходились участники
