Еще глубже, замотанная в носки, лежала маленькая армейская аптечка, которую я купил на сдачу этому упырю. Вот только ее содержимое сейчас было далеко не базовым. Внутри оказались очень серьезные препараты, начиная от мощных стимуляторов и заканчивая универсальными антидотами и нейтрализаторами радиационных воздействий. Конечно, все эти модные пилюли, ампулки и одноразовые шприц-тюбики можно было купить на черном рынке, но лишь за хорошие бабки, ибо эти припасы тырили с особых военных складов. Такими препаратами пользовались бойцы спецназа из службы охраны Периметра и моя «любимая» гэбня.
Следующим нежданчиком, извлеченным из глубин рюкзака, оказался шикарный военный тепловизор со стандартным креплением под шлем. Под ним лежала кевларовая каска, засыпанная доверху белыми кругляшками размером с шарик для пинг- понга. Это были профессиональные сталкерские аэрозонды. При активации такой шарик выпускал тонкую нить с карабином, автоматически надувался и уплывал вверх на заданную высоту. При срабатывании зонд не лопался, как это делают прочие «надувашки», и не привлекал стороннее внимание громким звуком, а передавал ощутимые вибрации по нити и скидывал предупреждающий сигнал на крохотный наушник. И если учесть, что на каждом таком чуде стоял хоть и примитивный, но детектор зон ИФП, то сигнал об опасности приходил еще до того, как зонд уничтожался. При срабатывании датчика аэрозонд не только предупреждал ходока, но и сам себя спасал, сматывая нить и опускаясь вниз на несколько метров. Эта примочка больше всего нравилась зонным бродягам, ибо помогала здорово сэкономить.
Еще одной любопытной вещичкой, которую я нашел на дне рюкзака, оказалась специализированная рация, разработанная правительственными учеными исключительно для Зоны Три-Восемь. Такая штуковина могла запросто пробить «шумовую сферу» и отправить сквозь бурю помех достаточно мощный сигнал, чтобы его смогли поймать даже за Периметром. А элементом питания в этой рации служил запрещенный для использования гражданскими лицами инопланетный объект «этак». Эту «вечную батарейку» до Моратория[4] можно было приобрести в любом специализированном магазине. Но сейчас, без риска быть расстрелянными, подобные штуки носили лишь редкие бойцы спецслужб. И если до сих пор у меня еще оставались какие-то сомнения насчет Леньки, то теперь я на все двести процентов был уверен, что брательник Паскаля оказался полевым агентом службы МКЗП, работающим под прикрытием среди честных бродяг.
И напоследок я нащупал в скрытом кармашке рюкзака полимерные наручники с электронным замком и серебристую чип-карту, открывающую их. Этот реквизит опять же указывал на то, что его владелец либо агент правительственных спецслужб, либо какой-то совсем уж элитный охотник за головами.
Сопоставив все недавние события и проанализировав Ленькин походный комплект, я пришел к неутешительному выводу – этот гад с самого начала знал, что я отправляюсь на поиски Чичероне. Может, потому он, прикинувшись бомжем, и завалился так неожиданно к своему брату? Может, потому и навязался ко мне в напарники? Но как он мог узнать?! Да и шанс у любого незнакомого человека вот так просто упасть мне на хвост – мизерный. Как же это так я опростоволосился?..
– М-м, э-э… – донеслось из затемненного уголка пещерки; Ленька очухался.
– И снова здравствуйте! – Я подошел к нему и включил заранее приготовленный диодный светильник. – Хотя нет, здравия тебе я сейчас не желаю, да и не светит тебе оно.
– Но как? – проскрипел Ленька. – Как ты выжил? Это невозможно.
– Выживать – это моя работа, и не из таких передряг выходил. Скажи лучше, почему ты не свалил отсюда, как только от меня избавился? В торговой зоне я бы уже не смог тебя достать. Там всякие условности действуют, даже какие-то свои законы и судебные разбирательства. А мне не судить тебя надо. Мне выпотрошить тебя, урода, надо. Чем я сейчас и займусь.
Я демонстративно медленно извлек свой зазубренный нож и принялся методично вспарывать Ленькину одежду. Но бывший напарник не выглядел напуганным. Он нацепил на рожу кривую улыбку и молча ждал, пока я срежу с него приличную часть камуфляжа. И когда на пол упали лоскуты его кителя, я понял значение этой ехидной ухмылки. Все тело Леонида было покрыто чудовищными шрамами. И это были не отметины от боевых столкновений или аномальных воздействий. Его уже кто-то пытал, причем с немалым энтузиазмом.
– Давай, приступай, – хмыкнул он, – если тебе от этого полегчает. Только не сильно расстраивайся, если я не стану вопить во все горло. Проходил я через такое, и не один раз. Три месяца в плену у северокорейских мародеров провел.
– Нет, дружище, через такое ты точно не проходил.
Желание порезать этого засранца «на ремни» пропало почти мгновенно. Да и не смог бы я, наверное, этого сделать. Не было во мне сейчас той ярости и злобы, что переполняла меня в моих кошмарах и заставляла вытворять ужасные вещи. Да и вся моя химия, заготовленная для изощренной казни, пропала. А потому в ход пошел план «Б», хоть и не особо изысканный…
– Знаешь, что это? – Я достал семя лешего, похожее на обычный желудь.
