– Вот придурок, ё-моё, – буркнул из темноты какой-то потревоженный сталкер, – это его током бьет от его же электрической насекомобойки. Я один раз в нее тоже влетел, так мало не показалось.
– А вот на фига, спрашивается, было этот «забор» вокруг себя городить? Умнее всех, что ли? – пробубнил еще один тип по соседству и перевернулся на другой бок.
– Ты, Кысь-Кысь, сбей с него провод ботинком, вот его и попустит, – дал дельный совет третий. – И не бойся, ток подошву не прошьет.
– Так это, – промычал дозорный, пошарив вокруг меня лучом фонаря, – нет тут никакого провода. Не раскладывал он сегодня эту свою фигню.
– Ну-ка отвали, дай гляну, – из сумрака вынырнул Чичероне, – кажется, я знаю, что с ним.
Старый бродяга подбежал и обхватил руками мою голову. Его пальцы отчаянно пытались нащупать что-то под моим скальпом, на висках, на затылке, даже за ушами. Но мне от этого легче никак не становилось. Через какое-то время к нам подошел Замполит с двумя бойцами и с интересом стал наблюдать за манипуляциями Чичероне.
– Что это с ним такое?
– Припадок, – не оборачиваясь, ответил бродяга. – Видел я уже такое. Это ему от одной аномалии крепко досталось, вот теперь его и крутят по ночам судороги. Нужно несколько точек на его голове размять – попустит.
– Ага, ясно, – кивнул Васька и поплелся досматривать сны.
– Хватит глазеть, – рявкнул Чичероне на проснувшихся зевак, – нет тут ничего интересного, я сам разберусь.
Нехотя бродяги расползлись по своим спальникам, а старый сталкер продолжил свои манипуляции, но теперь он уже водил руками над моей головой, вообще не прикасаясь к ней, словно ловил в воздухе тонкую невидимую паутину. Затуманенный взгляд Чичероне смотрел куда-то сквозь меня; казалось, что делает он свое странное дело в буквальном смысле на ощупь. Сейчас руки были и его глазами, и инструментами.
Боль отступила резко, будто тумблер в сети нервных волокон щелкнул и отключил ее. Мое тело обмякло и плюхнулось на спальник, но Чичероне продолжал плести надо мной пальцами, выделывая свои загадочные пассы. Я лежал и млел от наступившего расслабления. Какое-то время мне не хотелось отвлекать целителя своими вопросами. Если он что-то делал, значит, так было нужно. Но уже через минут пять я не выдержал.
– Что ты там еще колдуешь? – тихо спросил я, чтобы не тревожить спящих. – Припадок-то уже прошел.
– Вижу, что прошел, – напряженно буркнул тот, – план минимум давно выполнен. Теперь пытаюсь тут одну гадость отловить- нащупать. Вот черт… – Чичероне всплеснул руками, сплюнул от досады и навел резкость в глазах. – Ушла, паскуда. Ну и ладно. Жить будешь.
– Кто ушел? – вскочил я. – Рассказывай давай, что ты там наделал?
– Да так, ничего… – отмахнулся бродяга, а потом кивнул в сторону костра и спросил: – Кофейка ночного замутишь мне?
– Сделаю, конечно, – кивнул я.
– Ну, тогда подползай к костру, расскажу, что понял.
– А кофе тебе сон не перебьет?
– Нет, я уже сегодня не засну, а вот тебе надо еще хоть часок покемарить. Ну, проверить, как терапия сработала.
– Понял…
Я пчелкой прошуршал по кармашкам рюкзака и прытко метнулся к потрескивающему костру, держа в руках турочку, флягу с водой и пакет молотых зерен. Здесь я сдвинул камни над огнем и зарядил порцию кофейка. И пока на мерцающих углях поспевал напиток, принялся тихонечко расспрашивать Чичероне.
– Ну, что я могу сказать, – бродяга почесал затылок, – это не точная наука, гарантий и справок с печатью я тебе не дам, но кое-что расскажу. Как мне видится, в твоей голове сидят две личности. Одна – прежний ты, а вторая – ты сегодняшний. Отчего произошло разделение – не знаю. Возможно, это защитная реакция организма. Что-то там у тебя в прошлом случилось такое, что лучше тебе этого и не знать. Поэтому советую хорошенько подумать, прежде чем предпринимать попытки восстановить память. Эта тропинка может привести тебя в преисподнюю.
– Если это защитная реакция от боли, – поразмыслив, вставил я, – то ни хрена она не работает.
– Боль физическая, Бурый, на самом деле ерунда в сравнении с болью душевной. Это разделение должно спасать тебя не от болезненных припадков, а от информации, которую твоя душа, твой разум не в состоянии принять без критического разрушения личности. Вот и сработал такой механизм защиты.
– Ну ладно, пусть это будет информация, но ведь я ее, эту информацию, вижу в своих снах-воспоминаниях. Какая же тогда это
