Ничего.
Ни косточки.
Ни капли крови.
Я поднял окно и выглянул на улицу. Было утро.
Ни облачка на небе.
Солнце выглядело как солнце.
Пели птицы.
Я повернулся к Алме Мэй.
Она медленно поднималась с пола.
– Этой твари нужен был только он, – сказал я, испытывая к парню уже совершенно иные чувства, нежели раньше. – Он отдал ему себя. Наверное, чтобы спасти тебя.
Она подбежала ко мне, и я крепко ее обнял. Через секунду я отстранился от нее. Взял пластинки и сложил их вместе. Я хотел разломать их о свое колено. Но такой возможности мне не предоставилось. В моих руках они стали мокрыми, развалились, упали на пол и утекли в половицы, как черная вода. И на этом все кончилось.
Тот, чье имя не выразить словами
Ник Маматас
Был август. Все должно было измениться. Они это чувствовали. Джейс был пророком, а пророки любили поговорить. Что он и делал. Он говорил о конце всего и о том, как все будет хорошо.
Джейс, Мелисса и Стефан сидели у входа в пещеру вокруг удобного камня в форме кофейного столика. Керосиновая лампа мерцала, понемногу заполняя воздух неприятным запахом. Стефан чувствовал его даже в своем виски.
– Можете забыть про любовь, – сказал Джейс.
Он не был влюблен и его больше не интересовал секс, хотя он и уверял своих друзей в обратном. Даже по пути в пещеру, где они собирались ожидать конца, он подцепил девушку, а потом оставил ее на автобусной остановке. «Что угодно, когда угодно, где угодно», – сказал он. Стефан решил, что Джейс говорит о сексе только потому, что по диагонали от него, ближе к пещере, сидела Мелисса.
– Почему ты вообще заговорил про любовь? – спросил Стефан. Тогда Мелисса заметила, что думала, будто они и так уже говорят о сексе, что было бы логично, раз уж туалет на автобусной остановке в Миссуле был приведен как место действия, если не как главная тема. Она сделала глоток «Тичерс», а Стефан отпил своего и потянулся к бутылке.
– Любовь – это то, что считается всемогущей, всеохватывающей силой. Собака пропадает во время отпуска со своими хозяевами, а спустя четыре месяца появляется у них на пороге, вся в ветках и со спутавшейся шерстью, но в отличной форме и с большой запыхавшейся ухмылкой.
– Да, я видел это по телевизору, – сказал Стефан. – Собака прошла за хозяевами на протяжении трех тысяч миль, движимая любовью.
– Движимая любовью, точно, – заметил Джейс.
– Так как, по-твоему, она добралась домой? – спросила Мелисса. – Ей просто повезло? – Стефан вслух предположил, что Джейс не верит в удачу – лишь в неудачу или в то, что удача сейчас всех покидала.
– Нет, совсем не так. Я считаю себя очень счастливым. – Джейс налил себе еще. Он поводил пластиковым стаканчиком с виски перед собой, будто вдыхая запах сортового вина или какого-нибудь соуса к мясу, приготовленного итальянской бабушкой в воскресенье. – Мне повезло, что я встречу конец здесь. Увижу небо, когда звезды начнут мерцать, увижу, как моря начнут бурлить и Старшие Боги сокрушат нас всех.
– Вот такой он, – сказала Мелисса Стефану. – Джейс, как всегда, твердит о щупальцах и культах. Он любит преувеличивать. Прямо король драмы.
Стефан ответил:
– Такие лопухи рождаются каждую минуту, – он хотел развить эту мысль дальше и пошутить что-нибудь насчет появления щупалец и присосок, но виски не позволил ему этого сделать. Тем не менее алкоголь помог ему открыть рот, чтобы договорить. – Лопухи, – просто повторил он.
Джейс встал, стряхнул пыль с задницы и, пошатываясь, направился ко входу в пещеру. Стефан подумал, что он, по-видимому, пошел отлить, направив свой поток вниз, в долину под пещерой, в бесцветную траву. Но вместо этого Джеймс раскинул руки и закричал:
