осталось, было ясно, что ее свод сместился ко входу, как один из тех, куда я спускался. Все это напоминало огромные навесы, которые поднимались к опорным шестам для палатки. Из-за огромных столбов, соединявших потолок с полом, создавалось ощущение, будто ты находишься под большим черным навесом. Ирам также называли городом десяти колонн, и, стоя там и освещая пещеру фонариком, я понимал почему.
– Но откуда ты знаешь, что это был город, а не просто пещера?
– Во-первых, из-за входа, через который я попал внутрь. Мы посчитали это явным признаком того, что кто-то знал об этом месте и использовал его для своих нужд. Оно могло быть и свалкой, почему бы и нет? Но мы нашли доказательство. По периметру этой пещеры находились пещеры поменьше, которые использовались для жилья. В них были глиняная посуда, металлические горшки, сложенные остатки одежды, которая рассыпалась, когда мы до нее дотронулись. Некоторые пещеры вели в еще меньшие помещения, которые напоминали спальни. В них везде были следы костра. Кроме того, почти все стены были исписаны. Я не так хорошо в этом разбирался, чтобы распознать надписи, но Джерри сказал, что они были похожи на те, что он видел во время раскопок в Дофаре.[77]
– Ты, наверное, был в восторге, – предположил Джим. – Ну, это же была историческая находка.
– Так и было, – подтвердил дедушка, – но мы тогда об этом не задумывались. Разве что немного. Оно могло принести должность профессора для Джерри и значительное повышение для меня. Но больше всего нас интересовали тоннели, ведущие из пещеры.
5. Семейная история
Официально дедушка ушел на пенсию из нефтяной компании незадолго до рождения Рэйчел, когда благодаря череде хитроумных инвестиций он неплохо увеличил свое благосостояние. Его деньги покрыли все визиты Рэйчел к офтальмологам, которые не покрывала учительская страховка ее отца. Кроме того, дед оплатил все специальное обучение, необходимое ей, чтобы передвигаться при почти полном отсутствии зрения. Мама Рэйчел считала дедушку своим благодетелем и считала необходимым постоянно напоминать ей о его щедрости. Для Рэйчел же дедушка был мужчиной с резким голосом, сохранившим свой акцент, которым обзавелся на восточных холмах Кентукки. Он имел способности к математике и естественным наукам, благодаря которым сбежал сначала в университет, а затем в другой мир, где работал геологом на американские нефтяные компании, открывающие месторождения нефти в Саудовской Аравии. Резкость, с которой он говорил, соответствовала его словам – он по большей части жаловался и критиковал, редко вставляя какие-либо комплименты. Отец говорил, что он делает это для того, чтобы на него обращали внимание.
По словам отца, дед всегда был строг, сколько он его помнит, но окончательно эта черта характера укоренилась в нем, когда дядя Джим, тогда еще старшеклассник, сбежал из дома. Из двух братьев умницей был Джим. Он был одаренным ребенком, которому, как и отцу, хорошо давались математика и естественные науки. Отец говорил, что дедушка старался этого не показывать, но он всегда отдавал предпочтение своему младшему сыну и, казалось, был искренне рад за Джима и его способности, постоянно повторяя, что как только тот достаточно повзрослеет, дед покажет ему кое-что… Когда оказалось, что Джим ушел из дома, не оставив даже записки, вся семья была подавлена. Полиция вела долгое расследование, в ходе которого многократно опросили всех членов семьи, но это ни к чему не привело. Бабушка была убита горем. Папа не сомневался, что боль от ухода Джима послужила причиной сердечного приступа, от которого она умерла на следующий год. Дедушку охватила печаль, и со смертью жены она лишь усилилась. Отец уже учился в колледже, поэтому не видел ежедневных страданий, пережитых его родителями, но говорил, что долгое время злился на пропавшего брата. Джим никогда не намекал, что в его жизни что-то идет настолько плохо, что ему нужно уйти. Вообще никогда. Позднее, особенно после того, как папа встретил маму, его гнев смягчился. Никто так и не знает, через что пришлось пройти Джиму. В тихом омуте черти водятся и все такое.
Исчезновение Джима вместе со смертью бабушки, не говоря уже о портфеле акций, приносившем стабильный доход, подтолкнуло дедушку выйти на пенсию, что он и сделал за несколько месяцев до рождения своей первой внучки. Насколько знал отец, дед полюбил свою работу не сразу – лишь через несколько лет. Казалось, он чуть ли не каждую неделю жаловался на идиотов, с которыми работал, на их неспособность принимать необходимые решения. Отец никогда особо не интересовался проблемами деда на работе, но, несмотря на то что Джим сочувствовал ему больше и искреннее, дедушка говорил, что не может объяснить этого своему второму сыну, потому что тот слишком молод. Отец удивлялся, как дед смог проработать на этом месте так долго, но у него была хорошая зарплата и его связывали обязательства. Но когда его обязанности сократились до заботы об одном человеке вместо трех, он смог, наконец, сделать то, чего давно хотел, и выйти на пенсию.
Но и там дедушка оставался необычайно активным. Несколько раз в год, иногда даже каждый месяц, он нанимал машину с водителем и уезжал вместе с несколькими огромными чемоданами в один из крупнейших аэропортов – аэропорт имени Джона Кеннеди, Ла Гардия или Ньюарк. Там он садился на самолет и улетал в разные страны – Аргентину, Китай, Исландию, Марокко,
