Не находя себе места, я оглядела комнату, а потом позвала Робина. Он отлепился от кожи, и тень в форме лисы упала на пол. Вот и он – топорщась красновато-рыжим мехом, Робин смотрел на меня, склонив голову набок.
Он знал.
Конечно, знал.
Пискнув, он прошмыгнул к открытой двери гардеробной, где уже успел смастерить себе постель из одежды, которую стащил с вешалок. Я наблюдала за ним, пока он укладывался, прижимая к себе пушистый хвост, а потом решила выйти на крышу.
Холодный воздух ударил мне в лицо, когда я открыла дверь и поднялась по узкой лестнице. Тонкий слой снега покрыл пустые цветочные горшки, медленно покачивался навес над шезлонгами. Деревья стояли голые, но не мертвые. Жизнь обещала вернуться к ним весной, если человечество дотянет до весны.
Я подошла к ограждению у самого края крыши и уставилась на сверкающее огнями пространство. Туманное облачко пара вырывалось у меня изо рта с каждым вздохом, но было приятно находиться здесь, вдали от городского шума и зловонных испарений. Даже спокойно. Всего несколько дней отделяло нас от Рождества. Время работало против нас.
Собственно, у нас его уже и совсем не осталось.
Хотя Зейн и Дез планировали продолжить поиски и попытаться найти в книгах ответ, как уничтожить или хотя бы обезвредить Лилин, я сомневалась в том, что их усилия увенчаются успехом. К тому же, даже если бы нам удалось просто обезопасить себя от Лилин, это не помогло бы душам, которые он поглотил, не помогло бы Сэму.
Я сделала глубокий вдох, но воздух комом застрял в горле, когда острая паника поднялась во мне, словно призрак в ночи, угрожая затянуть в свой омут. Я не успела поддаться ей, потому что почувствовала присутствие Рота. С трудом сглотнув, я затолкала свои страхи глубоко-глубоко и повернулась к нему лицом.
Он стоял у двери; ветерок ерошил его темные волосы, стряхивая с прядей снежинки, и глаза сверкали, как оранжевые драгоценные камни.
– Что ты здесь делаешь?
Я дернула плечом.
– Ничего. Здесь так красиво, все в снегу.
– И лютый мороз, – добавил он.
– Никому из нас он не страшен.
– Я знаю. – Уголок его губ изогнулся вверх. – Просто счел нужным напомнить. – Он помолчал. – Ты не голодна?
– Не очень.
Он вскинул бровь и двинулся по крыше.
– Хочешь побыть здесь?
– Да. Очень. Хочу.
Полуулыбка играла на его губах, когда Рот уселся в шезлонг. Подушка на сиденье была защищена от снега, но только если не буйствовал ветер. Я подошла к нему и, когда он протянул руку, положила в нее свою ладонь.
Рот потянул меня вниз, усадил между ног, прижимая спиной к своей груди. Он обхватил меня руками, и я закрыла глаза, прогоняя прочь все мысли, чтобы просто насладиться теплом его тела и уютом объятий.
Не знаю, как долго мы просидели, наблюдая, как беззвучно падает снег, прежде чем Рот снова заговорил, но снегу уже порядком намело.
– Я тут подумал, – начал он. – Представил тебя в хлипком бикини. Знаешь, когда задняя часть плавок не толще зубной нити.
– О боже. – Я рассмеялась, пробежавшись пальцами по его рукам. – Почему меня это не удивляет?
– Постой. Выслушай меня, – ответил он, положив подбородок на мое плечо. Я повернулась к нему щекой и замерла в ожидании. – Ты будешь не единственной, на ком одежды останется гораздо меньше, чем на нас сейчас.
Я понятия не имела, к чему он клонит, но радовалась уже тому, что он заговорил, и была готова просто – просто забыть обо всем, променяв на эти драгоценные минуты, просто валять дурака и хохмить, смеяться надо всем, что слетает с его языка.
– Ты тоже будешь в чисто символическом бикини? – спросила я.
Я почувствовала, как его губы кривятся в улыбке.
– Ты не сможешь себя контролировать, если увидишь что-то настолько потрясающее. – Он вернул меня на место, когда я начала вертеться, подставляя лицо его губам. – Ты набросишься на меня, как на кусок мяса.
– О, в самом деле? – Я прыснула от смеха.
Рот откинулся на подушку, увлекая меня за собой, и мы растянулись в шезлонге под падающим снегом.
