– Подъем, Лизхен, нас ждут великие дела.
– Мм… кофе… – промурлыкала девушка и сладко потянулась. – Мишель, вы просто прелесть…
– Да, я такой… – погордился я собой. – Вставайте, Лизхен, завтракайте, и будем собираться.
– Куда? – подозрительно спросила девушка.
– А куда вы вообще собирались?
– Везла раненых в госпиталь… – Лиза нахмурилась, – но теперь…
– Что теперь?
– Теперь я не хочу в госпиталь… – угрюмо буркнула девушка и отвернулась.
– Почему это, спрашивается? Вы же врач?
– А меня там никто не ждет… – протянула плаксиво Лиза.
– Что за тайны мадридского двора? А ну рассказывайте…
После настойчивых уговоров милейший врач Елизавета Григорьевна Чичагова поведала мне страшную историю. Оказывается, первоначально ее приписали к русско-голландскому санитарному отряду и поручили попечительству некого Карла Густавовича фон Ранненкампфа. Где она успешно и обреталась, даже ассистируя при операциях и пользуясь всеобщей любовью и уважением. А потом… ну а потом произошла амурная история. Лизавета влюбилась… или вернее – вообразила себе, что влюбилась, в одного молоденького русского студента-медика, который об этом даже и не догадывался. Антоша, так его звали, отправился вместе с бурами воевать Капскую колонию, а Лизавета попыталась отпроситься у начальства, для того чтобы проследовать вместе с ним. Декабристка, етить… Но, как вы догадываетесь, ей никто не разрешил. Даже пригрозили отправить с первым пароходом в Россию – это если она не отстанет. Упорства и сумасбродства Лизавете было не занимать, и она недолго думая самовольно сбежала, прихватив вещички, форму и санитарную сумку. А теперь…
– Карл Густавович меня домой отправи?и-ит…
– И правильно сделает, – утешил я девушку, – чтобы в дальнейшем неповадно было.
– А я не хочу?у?у…
– А кто хочет? Что же вы, Лизхен, все бегаете?
– И ничего я не бегаю…
– Из Франции самовольно сбежала?
– Нет… да…
– Из госпиталя сбежала?
Лиза промолчала, очень ненатурально всхлипнула, а потом вкрадчиво поинтересовалась:
– А можно я с вами побуду, Михаил Александрович?
– В смысле, Елизавета Георгиевна?
– Вот вы куда собираетесь?
– К людям.
– Вот и я с вами.
Я сделал вид, что поглощен тяжкими раздумьями, а потом неохотно согласился:
– Ладно, Лизхен, так уж и быть. Но требую беспрекословного послушания, а иначе…
– Так точно, ваше благородие! – Лиза довольно улыбнулась и взяла под козырек.
– К пустой голове руку не прикладывают; а сейчас – завтракайте и собирайтесь. И пожалуйста, смените этот ваш балахон на гражданскую одежду… – Я развернулся и пошел собирать скот, твердо решив завезти девчонку в тот самый госпиталь, куда она так не хочет. И уговорить главврача, чтобы сильно ее не ругал. Девушка она хорошая, местами вообще замечательная, даже нравится мне, но с собой ее таскать не хочу и не буду. Такой обузы мне на шею еще не хватало… А вообще – посмотрим, у самого? особого желания воевать нет, навоевался уже, да и вроде как не моя это война…
Матюгаясь, запряг быков, а коняшек просто увязал цугом за повозкой. Каракового жеребца и симпатичную белую кобылку сразу оседлал – а вдруг придется быстро уходить от погони?.. Потом занялся собой. Закончив, глянул в котел с водой…
Ух, молодец! Настоящий доброволец. Бравый детина славянской наружности в образе «милитари». На головушке фетровая широкополая шляпа, с загнутым с одной стороны полем. Защитного цвета френч с накладными карманами. Под ним оливковая блуза и шейный платок, а поверх его еще и шемах. Образ завершали высокие кавалерийские сапоги с голенищами-бутылками и бриджи с неширокими галифе, усиленные в нужных местах мягкой и прочной кожей. Как там у Хаггарда его путешественника по Африке звали? Не помню, но я сейчас – вылитый он.
