вхолостую. Все системы сработали штатно, без нареканий. Все, кроме одной. Т-линза оказалась запрограммирована старой версией, рассчитанной на массу до 30 кг. Новая же, позволяющая перемещать объекты весом вплоть до 100 кг (что уверенно демонстрировала на стенде ранее), исчезла. Простым увеличением памяти и аппроксимацией предыдущей версии перейти на следующую невозможно, как показал отрицательный опыт Иван Иваныча. Требовалось иное качество – изменение программы на уровне прежде всего формул. Но в какую сторону менять формулы, этого никто не знал. Под каждую последующую версию Алексей придумывал нечто своеобразное, исходя из собственного мироощущения, зачастую не совпадающего с классическими постулатами физики.
Ивана Иваныча срочным приказом восстановили в должности начальника лаборатории, в помощь ему откомандировали лучших физиков и программистов института. Первый зам взялся лично курировать слабое звено.
К ночи четвертого же июля дирекции доложили результаты дознания Алексея Громова, проведенного с помощью гипноза. Суть состояла в следующем: новая версия программы уничтожена не до конца, копия ее сохранена на желтой флэшке, переданной Петровой. Что будут делать с флэшкой, саботажники не обсуждали.
– Подвергните и ее гипнозу, срочно! – потребовал директор.
– Не можем. Гипнотизер устал, как минимум сутки требуются для восстановления, – возразил зам по безопасности.
– У нас что, всего один гипнотизер?
– Такой квалификации – да, один. Но если прикажете позвать менее сильного…
– Не прикажу, пусть отдыхает. Приведите ко мне даму. Используем дедовские методы! – нехорошо усмехнулся директор. Глаза его плотоядно блеснули.
И даму повели к директору. Но не довели. Она умудрилась бежать. В наручниках. Вырубив двух отлично обученных опытных конвоиров.
Директор, услышав новость, впал в ярость.
– Как такое могло… в принципе? – орал он. – Приведите сюда этих дебилов! Нет, не надо вести, я сам к ним… – Поспешая к лифту, уже более спокойным тоном поинтересовался: – Входы-выходы перекрыли?
– Так точно! Мышь не проскочит. С территории она не выходила, господин директор. И не выйдет.
А в это время Александр Давидович платочком промокал щеки Натальи. Слезы капали натурально сами собой – уже из благодарности к этому лопоухому. Жалко обманывать хорошего человека.
Она и понять не успела – откуда свалилась помощь… Р-раз – и охранники валяются у ее ног, поверх качки восседают, а Ботаник, приосанившись, стоит перед ней, словно старик Хоттабыч. Хватает за наручники и тянет куда-то. Лестница, коридоры…
– Слушай сюда! – говорит. Взъерошенный, возбужденный, интеллигентности как не бывало – растворилась в азарте игрока. – Сиди здесь как мышка, вода-еда в пакете. Через сутки-двое заберу. Лады?
– А что… куда…
– Вопросы отставить! – недовольно блеснул стеклами очков. Но смягчился, увидев, как она вздрогнула. – Сделаю так, что они будут думать, что ты вышла за территорию. Когда поуляжется, снимут шмон в проходной – тогда и пойдешь.
– Гениально! – выдохнула Наталья. И улыбнулась.
Он судорожно сглотнул. И ушел, заперев дверь на ключ.
Шестого июля рано утром Ботаник вернулся. Вручил беглянке подложный пропуск.
– В обед пойдешь, самая толпа.
– А видеокамеры? – поинтересовалась она озабоченно.
– Прорвемся! – Он вынул из-за пазухи небольшой сверток. – Здесь грим, зеркальце… не густо, но сойдет. Постарайся добиться сходства с оригиналом, – кивнул на пропуск.
– Умыться бы, а? – попросила она, забирая пакет.
– Перебьешься! – ответил строго. – Одежду бы тоже поменять, но где добыть женскую – ума не приложу. Не посоветуешь?
Наталья задумалась. Она уйдет, а флэшка останется… И пусть. Место надежное. Одежда, одежда…
– В женском душе футболка висела, забыл кто-то. Может, ее? И ножницы захватите – сделаю из брюк бриджи.
– Лады! К обеду будь готова.
