Угомонив стихию, тяжело вздохнул.
С-сука… хитрая. Решила-таки избавиться от нового члена экипажа, да? Не мытьем, так катаньем. Ла-адно. Сыграем.
Ты ведь рассчитываешь, что я ворвусь сейчас в гостиную и попытаюсь забрать книгу, показав себя несдержанным мальчишкой, либо забьюсь в выделенную мне комнату и просижу там до ухода гостей, словно обиженный ребенок? Хм…
Нет, но как она шустро сориентировалась, а? И я все удивлялся, что она на меня весь вечер так поглядывает, словно ждет чего-то… А Хельга, оказывается, дожидалась удобного случая… шустра, лиса.
– Кирилл… – Пока я приводил мысли в порядок, стоя посреди холла, из гостиной вышел Завидич, и в руках у него была пресловутая книга.
– Да, дядька Мирон? – поднял я на него взгляд.
– Кхм… ты это… черт! Да не знаю я, что на нее нашло! – Опекун с досадой дернул себя за ус.
– Зато я знаю… Хельге очень не хочется возиться с малолетней помоечной крысой, только и всего. Ее, кажется, бесит сама мысль, что коллеги будут ассоциировать ее – офицера «Феникса», лучшую выпускницу своего курса – с вендским клошаром… по какому-то недоразумению носящим ту же фамилию, что и она. – И тут мне в голову пришла мысль. Нет, не так. МЫСЛЬ! – Хм, дядька Мирон… а сколько Хельга платит за аренду этого дома?
– Что? При чем здесь это? – не понял Завидич.
– Мне просто интересно…
– Мм… если не ошибаюсь, полторы сотни гривен в год.
– А во сколько обходятся услуги кухарки?
– Кирилл, что ты задумал?
– Сколько, дядька Мирон?
– Тридцать гривен в год.
Хм, неплохо. Выходит, пятнадцать гривен в месяц… Сто пятьдесят марок! Да на эти деньги в Меллинге обычная семья может три месяца прожить без проблем. Ладно… Я здесь сколько? Полтора месяца, так? Умножаем, округляем… плюс еда… а, еще же персональный шлюп от Меллинга до Новгорода… и услуги доктора не забыть…
– Дядька Мирон, у меня маленькая просьба. Капитан ведь в курсе твоей службы в департаменте, я не ошибаюсь?
– Кирилл, ты меня пугаешь, – хмуро проговорил опекун.
– И все же…
– Ну ты же слышал наш разговор на «Фениксе». Разумеется, он в курсе.
– А…
– Да, и Ветров тоже. Иначе в Меллинг пришлось бы отправляться самому Гюрятиничу.
– Замечательно. Подыграешь?
– Я об этом пожалею, – пробурчал себе под нос Завидич, но… махнул рукой и согласился. Кажется, выступление дочурки допекло и его. Ну и замечательно.
– Тогда, будь добр, подожди секунду. Мне нужно кое-что взять в комнате.
Опекун наградил меня долгим изучающим взглядом и кивнул. А я, улыбнувшись, помчался вверх по лестнице в свою комнату.
Святослав помнил этого паренька. Неучтенный пассажир в шлюпе. Чумазый, измотанный мальчишка в заляпанной чужой кровью кожаной куртке и комбезе механика, несмотря на явную усталость не отводивший восторженного взгляда от обзора, пока шлюп лавировал среди нагромождений мертвого железа. И провалившийся в сон, едва свалка дирижаблей исчезла, скрытая проплывающими под шлюпом облаками. А еще он помнил притащенные мальчишкой на стоянке продукты. Кто бы мог подумать, что об ужине для шестерых взрослых будет заботиться тринадцатилетний мальчуган, проживший год с лишним на свалке дирижаблей, вдали от людей и заслуживший прозвище Отшельник от единственного человека, которого можно было бы назвать его другом? Да, во время того ночного перелета Мирон много чего рассказал о своем странном приятеле…
Тем неприятнее было увидеть, как ведет себя Хельга в отношении человека, без тени сомнения бросившегося на помощь ее отцу… Не по приказу и не в надежде на награду. Просто потому, что так правильно! Впрочем, чего еще ожидать от дипломницы? Такая же напыщенная идиотка, как и все ее однокашники. Тоже мне, «элита неба»! Гонора больше, чем мозгов. Летуны в белых перчатках, ни разу не бывавшие в машинном отделении… тьфу!
– Так ты считаешь, что этого будет достаточно? – Звонкий голос мальчишки, входящего в гостиную, из которой его недавно
