…и всего-то надо, сделать так, чтобы о связи Гаррета с Элизой никто не узнал.
Мэйнфорда ведь не просят о многом.
…помолвка.
…и выборы на носу.
…и еще что-то, столь же важное.
Ему пришлось тащиться через весь город. А потом держать осаду, объясняя, что в смерти этой нет ничего криминального, не считая, конечно, криминального аборта. Впрочем для широкой публики озвучили иную версию, не пятнающую светлую память Деррингер.
Но связь существует.
Элиза и дети?
Не ясно… у нее, вроде бы была дочь… или сын… кто-то был… надо будет у Гаррета поинтересоваться, он точно должен помнить, что случилось с ребенком.
Элиза и Вельма? Еще один знак вопроса. Могли они быть знакомы? Почему бы и нет. Вельма любила роль великосветской дамы, и если так, то в театры заглядывала. А значит, Элизу знала…
Нет, слишком натянуто.
Смутно.
Ладно, осталось последнее. Ожившие мертвецы, которые поведением своим совершенно не походили на мертвецов. Идеальные исполнители, но… кем созданы?
Для чего?
Стена не то чтобы закончилась, но паутина связей на ней выглядела до отвращения незавершенной. Мэйнфорд отступил, любуясь делом рук своих. Или не рук, но силы.
– Добавь еще кое-что… – Кохэн подал голос именно тогда, когда Мэйнфорд был готов его слушать. – Я тут наведался к… одному своему знакомому… в последний год резко возрос спрос на артефакты Старого Света. Особенно на музыкальные инструменты…
– Свирели?
Кохэн покачнулся, но не сдвинулся с места. И говорил он, глядя в сторону, всем видом своим выражая обиду.
– Альбрехт Корвадо. Композитор. Известный, между прочим. Прошлая зима. Ограбление. Помнишь?
Мэйнфорд кивнул. Громкое дело, тогда о нем по всем приемникам вещали, словно не было в городе преступлений более серьезных. Нет, по-человечески старика, разменявшего третью сотню лет, было жаль, но и только.
Его бы не тронули.
Не собирались трогать. Его вовсе не должно было быть дома в тот момент, но концерт сорвался, и Корвадо вернулся домой. Не повезло.
– В списке пропавшего значится флейта работы неизвестного мастера. По легенде Корвадо привез ее из Старого света. Но застрахована она не была, в отличие от картин и золота, которого унесли не один килограмм, поэтому никто на флейте внимания не заострял.
Кохэн присел, прямо у стены, и вновь же в этом привиделась обида.
– Полгода тому. Ограбление лавки старьевщика. Хозяин ее обретался на границе Третьего округа, скорее всего баловался контрабандой. А потому пуля в голове никого не удивила. Дело расследовали, но сам понимаешь… однако хозяин оказался личностью скрупулезной. Вел учет всему барахлу, которое в лавку попадало…
– Флейта?
– Сломанная свирель. Найдена на свалке, если верить записям. И унесена вместе с серебряным сервизом и двадцатью тремя талерами выручки. Дальше, три месяца тому. Неизвестные обнесли склад «Билсберри». На сей раз сторож отделался проломленной башкой и парой недель на больничной койке. На склад аккурат доставили партию антиквариата. Что именно – не известно, но груз был перекуплен через «Вайферро»…
Кохэн сделал паузу, дожидаясь кивка.
Мэйнфорд кивнул. Эту контору он неплохо знал. Веселые ребята из «Вайферро» не раз и не два напоминали о своем существовании и, что куда важней, о существовании замковых подвалов, содержимое которых интересовало их едва ли не больше, чем матушку.
– …по их данным, в коробах находилось ни много, ни мало, а груз, поднятый с «Герцогини Альба». Та же, согласно документам,
