– Я не могу вам это разрешить, господин Артемьев.
– Я не предлагаю тебе денег, капитан. Я уверен, ты их всё равно не возьмешь. Но ты прекрасно знаешь, что я сейчас позвоню директору ФСБ, они ведут дела по терроризму, и за пять минут договорюсь о свидании. Никто же не погиб? Возможно, на это уйдет чуть больше времени, но все равно будет так, как я сказал. Поэтому почему бы тебе просто не разрешить мне с ним поговорить?
– Господин Артемьев, когда мне…
– Я все понимаю. И ты абсолютно прав, без приказа ни шагу. Но все равно будет по-моему. Зачем ерепениться? Ты же знаешь, что для чертовых випов свои законы и свои правила. Так какого… тебе лезть на рожон? А я не забуду об этой услуге. Рано или поздно тебе может понадобиться помощь. Не знаю какая. Может быть, работа, когда тебя вышибут из полиции. А тебя обязательно вышибут, правильных мужиков здесь долго не держат… Я вообще удивлен, что ты дослужился до капитана… Ну? Принимай решение, капитан.
Капитан думал. Было заметно, что он согласен с Артемьевым, но, черт возьми, он на службе. Он не может преступить закон. Он много лет жил по этому принципу. Он… Да какого черта? Сейчас этот пижон позвонит своему приятелю, с которым наверняка на Новый год вместе катается на лыжах в Альпах или ездит по выходным на охоту, и тот прикажет капитану сделать все, что скажет Артемьев. Сословное правосудие… В конце концов, это просто свидание. Надоело. Пока не выперли, нужно уходить самому.
– Как вы мне все надоели со своими знакомствами, – с усталой презрительностью пробормотал капитан. – Лейтенант! Проводи гражданина к арестованному и оставь их наедине.
Одиночные камеры находились в цокольном этаже. Узкий коридор с белым кафелем на стенах, крашенные в серый цвет железные двери и решетки. Спустившись вниз по бетонным ступеням, лейтенант провел посетителя к нужной камере. Замок клацнул сувальдами, дверь лязгнула петлями и чуть приоткрылась, удерживаемая короткой цепью. Артемьев прошел в узкий проем.
Юра оторвал голову от подушки, сел на железных нарах и без эмоций посмотрел на деда.
Дверь за спиной Артемьева закрылась. Егор прошел к нарам и сел рядом с Юрой.
– Зачем ты это сделал, внук?
– Карфаген должен быть разрушен, дед.
– Что ты хотел этим доказать? Какую цель преследовал? Мы же уже подогнали мобильную станцию, а меньше чем за два часа полностью восстановим работу системы.
– Люди увидят, что есть такие же, как они. Что кому-то, как и им, Видения поперек горла. ВИДЕНИЯ – смерть нации. Нужно только не бояться говорить об этом.
– Я слышал, у вас была группа. Я так понимаю, она не единственная.
– Это допрос, дед? Ты работаешь на федералов? Пытаешься внести свой вклад в защиту империи? Или ты фантом и я в твоих чертовых Видениях?
– Я пытаюсь тебя понять, Юра. Какого черта ты добиваешься? Народ за тобой на улицу не выйдет, даже если ты взорвешь центральный офис корпорации. Даже если ты взорвешь его вместе со мной.
– А это хорошая мысль, – криво улыбнулся внук.
– Глупец, – вздохнул Артемьев. – Ты сам говорил, что Видения отнимают у человека бо?льшую часть жизни. Значит, ты согласишься, что в жизни человека видения не последний по значимости фактор. И ты пытаешься этот фактор удалить. А что взамен? Или ты хочешь оставить после себя пустоту? Пустоту очень быстро заполняет хаос. Мы не раз об этом с тобой говорили. Что ты будешь делать, когда все разрушишь?
– Придут те, кто умнее и сильнее нас. Мы должны им помочь. Расчистить дорогу к новой жизни. Это – наша миссия. Их миссия – построить новый мир.
– Опять двадцать пять. Ну… если бы ты был седым стариком и уже прожил жизнь. Если бы ты имел жизненный опыт… Да откуда ты знаешь, какой мир они станут строить на твоей расчищенной площадке? – сорвался на крик Артемьев. – Ты ждешь новый, а они возьмут и реставрируют старый! Только еще более изощренный. Учтут просчеты предшественников. Вот тогда ойкнете.
– Значит, мы уничтожим и их мир тоже.
– Это борьба ради борьбы, Юра. Без смысла и конкретных целей. И люди в этой борьбе просто статисты. Вам так же плевать на простого человека, как и системе, с которой вы боретесь. Так в чем разница между тобой и мной, внук?
– Так надо, дед. Потом ты все сам поймешь.
– То есть ты что-то делаешь для моего блага, а я этого просто не понимаю? Ты хочешь осчастливить МЕНЯ?! – Артемьев рассмеялся. – Поверь мне, я достаточно зрелый мужик, чтобы понимать, что для меня хорошо, а что плохо. Я не вижу разницы между тем, что есть, и тем, что вы предлагаете.
