подтверждает: да, всё верно, несносный блондинчик там. Тут же вскакиваю, хватаю одеяло, чтобы завернуться и прикрыть обнаженку, и, шлёпая босыми ступнями сперва по ковру, а потом по паркету, устремляюсь к нему, к Дану.
А оказавшись на пороге, застываю в удивлении и снова сонно моргаю. Герцог Кернский умыт и полностью одет? Это по какому, простите, поводу?
— Ты куда? — спрашиваю хриплым со сна голосом.
Заметившая меня светлость, которая в этот миг тихонько в одном из ящиков своего стола рылась, вспыхивает тёплой улыбкой и встречный вопрос задаёт:
— Ты чего вскочила?
Непроизвольно надуваю губы, щурю глаза и вообще хохлюсь. Просто появляется у меня одна догадка…
— Ты куда? — повторяю неласково и тут же ловлю смущённо-виноватый взгляд.
— Малышка… — начинает оправдательную речь Дантос, но я слушать не желаю.
— Когда ты говорил Роналу, что у вас с Верноном… — этот момент я язвительно подчёркиваю голосом, — запланировано важное неотложное дело, я решила, что меня ты не упомянул, дабы у их величества и эльфов лишних вопросов не возникло. А ты…
Дантос оставляет в покое ящик и решительно приближается ко мне. Пытается обнять, но я шустро отскакиваю и дарю уже не хмурый, а откровенно сердитый взгляд. И снова надуваю губы.
— Малышка… — Герцог Кернский тяжко вздыхает. — Ну зачем тебе в это дурацкое логово лезть? Мы с Верноном сами всё сделаем и…
Не выдержав, топаю ногой и отпускаю одеяло, чтобы сложить руки на груди. Напрочь забываю о том, зачем я это одеяло вообще держала, и в итоге оно подло соскальзывает, оставляя меня совершенно голой.
Виноватое выражение с физиономии Дантоса слетает, его сменяет широкая улыбка, ну а я…
— Я иду с вами! — выпаливаю гневно. Потом умудряюсь нагнуться, подхватить одеяло и, несмотря на то что одеяло опутывает ноги, резво отбежать в сторону. На безопасное с точки зрения возможных домогательств расстояние.
— Малышка…
Это уже не оклик, это стон! И чего в нём больше: нежелания брать меня с собой или радости по поводу открывшегося зрелища, — непонятно. Но это и не важно! Важно то, что я поднимаю одеяло, снова закутываюсь и повторяю безапелляционно:
— Я иду с вами! — И прежде чем вероломная светлость успевает возразить: — Если забыл, то это именно я отыскала труп Ласта, а заодно и дневник. Так что имею полное право участвовать!
— Астрид, это может быть опасно, — говорит посерьёзневший Дан.
— Не опаснее, чем прогулка в серпентарий, который кто-то наивно называет светом, — парирую я.
Да, отступать я не намерена! И Дантос эту решимость видит. Видит, делает новый подчёркнуто-тяжкий вдох и кивает. Ну а я задираю подбородок и иду к нему. В смысле, не к нему, а к дверному проёму, который их светлость в данный момент загораживает. Просто тут, в покоях Дана, только нарядное платье от Фанни, а повседневная одежда — там, в гардеробной, которая в моих комнатах расположена.
Прежде чем пропустить, герцог Кернский ловит и легко целует в губы. Я этот поцелуй принимаю, хотя, с учётом намерений бросить меня в особняке, следует не целовать, а укусить!
А через пару минут, оказавшись в собственной спальне и избавившись от одеяла, подхожу к зеркалу и издаю тихий протяжный стон. О небо, ну и чучело! Как он мог такое целовать? Как мог смотреть на такое с неподдельным восторгом?
Угу, ночью, после возвращения с приёма, я вытащила из волос все шпильки и даже голову, избавляясь от фиксирующих косметических средств, помыла. И хотя обычно мои волосы ведут себя очень прилично, но в этот раз с ними настоящая катастрофа случилась. В данный момент в зеркале отражалось зеленоглазое черноволосое пугало. Словно в вороньем гнезде ночевала! Словно мною городские мостовые мели!
А довершал картину засос на шее… Крупный такой. Фиолетовый!
Издав новый протяжный стон, я жмурюсь и заставляю себя собраться. Потом мотаю головой и решительно иду в ванную. Давать их светлости повод бросить меня ещё раз, основываясь на том факте, что слишком долго копалась, я не намерена. Я хочу посетить логово Ласта, выгрести оттуда всё ценное и забыть об этом человеке навсегда!
Иду…
Когда мы выезжали из особняка, утро было уже в разгаре. По улицам сновали люди, колесили экипажи, телеги и повозки. И если в районе, где находилось пристанище герцога Кернского, движение было предельно вялым — живущая здесь аристократия
