– Вам придется поклясться мне, что все услышанное останется между нами. Вы никому ничего не расскажете, если я не разрешу.
– А убийцу мне тоже ловить с вашего разрешения?
– Ловить вам никто не запрещает и признание выбивать тоже. Но чтобы его найти, нужна моя помощь, разве нет?
– Разве да…
– Своих некромантов у вас в Риале нет, я бы почувствовал. А надо иногда…
– Да уж… что вы предлагаете?
– Вы меня проводите к трупу барона. Я призываю его дух и подробно расспрашиваю, кто его убил, за что, как…
– Не солжет?
– Дух?!
– Дух-то – нет, но некроманты…
– Сами задавайте вопросы, мне не жалко.
– Даже так? Хм-м…
Конечно, Линтор соглашается. И по его лицу видно, что он бы и с королем так же разобрался, да вот беда – нельзя. Провести некроманта к телу короля… это такая извращенная фантазия, не иначе. Там одни храмовники сейчас в три ряда стоят!
Сожгут обоих.
А вот барон… ну что с ним случится? Можно и поработать…
Так что спустя полчаса изрядно повеселевший Линтор выходит из кабинета, успокаивает домашних, и мы вместе направляемся в городское трупохранилище. Туда стаскивают всех бедолаг до опознания. Почему барон именно там?
Смерть уж больно необычная, как бы осиновым колом пробивать не пришлось. Ты его родным отдашь, а он на следующую ночь упырем встанет да порвет их всех. Случались… случаи.
При пристальном рассмотрении барон выглядит еще более неприятно. Но мне его не жалко. За Иннис я с ним и не то бы сделал.
Дальше все просто и традиционно. Гексаграмма, для поднятия мертвых лучше всего именно она. Знаки смерти, призыва, возвращения души, разума, памяти. Черные свечи, трут и огниво. Тело помещается в центр, ориентируясь головой на запад – и я
Тихо, спокойно, ничего не произнося вслух, я просто призываю дух этого человека. И он придет. Не сможет не прийти.
Рядом со мной три человека, сам Линтор и двое его самых доверенных людей. Не страшно. Так даже лучше. Сила потоком изливается из меня. Темная, теплая, ласковая. Она окрашивает черным пламя свечей, заставляет дрожать воздух над гексаграммой, скользит ветерком по коже людей – и те отчетливо ежатся. Ничего, переживут. Умирать больнее.
И наконец в гексаграмме появляется призрак. Совсем слабый, бледный… тот, кто выпил его тело, повредил и душе. Впрочем, я не возражаю, доберись до Мирона я – и того бы не осталось.
– Спрашивайте, – киваю я Линтору. Тот делает шаг вперед.
– Призрак, ты меня слышишь?
– Отвечай на его вопросы, как на мои, – приказываю я.
– Слышу, – меланхолично отзывается призрак. Да, будь он активнее, возникли бы проблемы. В том-то и беда с призраками, что они сохраняют частичку души, а стало быть – и свободу воли. И могут послать призывающего… собирать землянику.
Впрочем, тут в зависимости от его силы. И силы самого призрака. Как канат – кто перетянет, тот и победит. Но здесь перетягивать нет смысла. Это существо не обладает волей к сопротивлению.
– Как тебя зовут? – вступает Линтор, подозрительно глядя на меня. Я молчу.
– Мирон Тиом ан-Роваль.
– Барон ан-Роваль?
– Старший сын. Был наследником, – отчитывается призрак.
– Почему ты оказался на маскараде?
– Потому что пришел.
Я прячу ехидную улыбку. Призраки отвечают на вопрос, это верно. Только вот в данном случае он будет отвечать абсолютно прямолинейно. Линтор быстро это понимает и принимается расспрашивать короткими однозначными вопросами.
Час. Два. На четвертом часу я выхожу из себя и требую отдыха. Линтор извиняется, и я отпускаю призрака.
– Довольны?
