моей рукой, последнее время часто сам касался.
– Я не терплю, когда меня вынуждают… – буркнул он знакомым холодным тоном. Но никакой контроль не способен сдержать лавину эмоций. Хмурый злился, бушевал внутри, но в то же время желал…
– Я немного прошу и…
– Ты просишь слишком много и сразу, – оборвал он.
Медленно, давая возможность вырваться, наклонился и поцеловал. Сначала осторожно касался моих губ, потом скул, закрытых век, висков. Мое тело стало тяжелым, вялым, покорным, а разум признал поражение. Не в моих силах оттолкнуть его. Я испугалась: если откажу ему сейчас, он отступит, вероятнее всего – из принципа и гордости откажется от меня.
Мне осталось только взвыть от бессилия. Сердце тисками сжал страх. Мужчина, от которого я хочу «слишком много и сразу» – единственный, кого полюбила каждой своей клеточкой, – не сможет ответить на мои чувства. Душа застыла: сейчас я предавала себя, по сути соглашалась на эмоциональное и духовное рабство, превратив Егора Хмурого в своего ледяного «идола», в надежде, что он когда-нибудь снизойдет и разделит жизнь со мной.
Я вырвалась из рук Егора, отступила, затравленно таращась на него. Как же я допустила это? Как дошла? Почему-то вспомнился Сергей. Он тоже надеялся и верил, долгие три года верил, что его любви хватит зажечь мое сердце. Рисковал жизнью, ожидая ответного чувства. А я так и не смогла ответить взаимностью. Да, ему досталась любовь другой женщины, надеюсь, у них получится. Мой бывший мужчина полюбит свою жену.
О, все святые светлые, как же мне сейчас больно за него, стыдно и горько за причиненные страдания. Эгоистка! Бесчувственная эгоистка! Пользовалась, ничего не давая взамен. Платила телом за чувства, чтобы купаться в его любви. Подобно проклятому вампиру, питалась его эмоциями. И вот пришла расплата за грехи! Теперь уже со мной собираются расплачиваться телом за душевное тепло, за любовь, за возможность погреться в ее лучах. Теперь я оказалась в шкуре Сергея и в полной мере могу познать, что он чувствовал все время, пока ждал, надеялся. Ведь я тоже теперь вынуждена лишь ждать, надеяться, что зажгу сердце Егора, отогрею, заражу своей любовью. В сущности – уповать на чудо!
Святые светлые, простите меня за жестокость, эгоизм, бесчувственность. Я отвернулась к окну, обнимая себя руками, замерзая от снежным комом обрушившейся реальности и туманной перспективы. Что же делать?
Сильные широкие ладони легли мне на плечи. Егор прижал меня к груди, зарываясь носом в волосы на макушке и жадно вдыхая. Я судорожно выдохнула, кожа покрылась мурашками, запах его желания опять начал кружить голову. Я так сильно люблю, но настолько слаба, что не в силах отказаться, устоять перед ним. Повернулась и посмотрела ему в глаза. Сейчас мы точно напоминаем двух борцов, просчитывающих каждый шаг друг друга.
– Я согласна. – Егор вздохнул с облегчением и замер, услышав продолжение: – Но в моей комнате.
– Какая разница? – ровно спросил он, прищурившись.
Я быстро облизала пересохшие губы, от чего у него кадык дернулся и кулаки сжались.
– Не хочу тайком красться к тебе по ночам, а по утрам уходить к себе как… – я оборвала себя на полуслове.
Он криво ухмыльнулся:
– Значит – я буду бегать к тебе в постель?! Как пес к своей хозяйке…
– Я не это имела в виду, – нахмурилась, резко мотнув головой. – Не хочу, чтобы ты так считал и…
– Будут еще условия? – оборвал он меня.
Я нервно сглотнула. Разговор вновь пошел о слишком болезненном.
– И никаких временных меток на моем теле!
– Временных? – его брови в недоумении полезли на лоб.
– Ну вы же постоянно твердите мне, что во время… э-э-э… страсти кусаетесь и метите, а потом каждый перевертыш знает, кто с кем и сколько раз… – раздраженно выпалила я.
– Хочешь остаться нетронутой? – процедил оборотень сквозь клыки. – Для следующего? Зря надеешься, рысеныш, ты моя!
Я и сама вскинулась на него:
– Нет, просто хочу оставить свободное место для твоей брачной метки!
Егор хмыкнул и с мрачным любопытством поинтересовался:
– Почему именно я?
Я вытянулась в струнку – неожиданный вопрос. Пожевала губу, нахмурилась и вернула ему вопрос:
– А почему именно я?
– Что – ты? – он наклонил голову набок, с иронией глядя на меня.
