Я потерла горло, обняла себя руками, пожала плечами и с досадой выпалила:
– Как же с тобой тяжело…
– Почему? – он приподнял смоляную бровь.
– Я редко ощущаю отголоски твоих эмоций. Эмпатам тяжело общаться таким образом. И ты… ты всегда слишком быстро берешь любые эмоции под контроль.
– Привык все контролировать: себя, других, обстоятельства. Все! – бесстрастно произнес он.
– Это и не эмпату очевидно.
– Так что было, после того как ты очнулась? – напомнил Егор. – Куда девались раны, шрамы?
– Мы уже говорили на эту тему с Алексом, – буркнула я ворчливо. – Откуда мне знать? Очнулась, трансформировалась – получите, распишитесь, будьте счастливы. Спустя месяц, когда наконец-то увидела себя в зеркале, уже ничего не заметила.
– Кажется, Алекс прав, первая инициация – как рождение. Поэтому и раны зажили быстро и шрамов не осталось. Кроме того, к тебе самцы не приставали, раз ты не меченая никем. Твоя рысь была котенком, ее не тянуло к самцам, а те не воспринимали тебя на физиологическом уровне…
– А может, мне просто никто не был нужен? – тихо оборвала его.
– Многие особи моего вида, если захотят чего-то, – попробуй отвлечь, обмануть, сбежать! Ты красивая… пахнешь вкусно, такую бы не пропустили. Однозначно.
– Я в лесу месяц жила…
– Животное начало, бывает, верх берет, и многие перевертыши идут на охоту. Пар выпустить. В лесу ты наверняка встречала кого-то. Признавайся.
– Да, – шепотом ответила.
– Но на тебя внимания не обращали? – Я кивнула. – Говорю же, котенок не вызывает у самцов похоти, а интересует только родителей.
– И сейчас так?
Мы встретились взглядами, я невольно проследила, как он сложил руки в замок в области паха. Словно не хотел, чтобы я заметила его реакцию на меня. Или наоборот хотел…
– Твоя рысь, попав в дом, где живут одни мужчины… оборотни, слишком быстро взрослеет, Ксения. Так что сейчас ты привлекаешь всех мужчин. И котенком тебя можно назвать условно… ласково.
– Но ты обещал защищать? – забеспокоилась я. – Меня не тронут?
– Другие – нет! Я не позволю, – ровно ответил он, затем встал и пошел в кабинет. Открывая дверь, не оборачиваясь, распорядился: – Убери бумаги и иди отдыхать.
А у меня в ушах продолжали звучать его слова «другие – нет». Это значит, он – да? В результате я рассеянно собиралась, ужинала и долго не могла уснуть. Егор разбередил страшные воспоминания, и ночью мне опять снились кошмары.
Глава 21
Занимаясь почти механической работой – пополнением картотеки, я думала о своей жизни. Вот уже месяц работаю на клан оборотней, живу в резиденции, которую обошла вдоль и поперек, возвращаюсь к себе в комнату спать, будто в гостиничный номер, ем в общей столовой, поддерживаю отношения с проживающими здесь оборотнями, в сущности такими же служащими, общаюсь с приходящими. Постепенно, исподволь, складывается странное ощущение, словно в тумане плыву. Не понимаю, куда я двигаюсь, к какой цели? Что меня ждет дальше? Как будто не живу, а нахожусь в ожидании, когда чаша весов сдвинется в какую- либо сторону.
Нет, я не начала привередничать – слишком тяжело оказалось изо дня в день находиться рядом с Егором. Разговаривать, наблюдать за ним, ощущать его неповторимый, будоражащий самое сокровенное, женское во мне, запах, тайком любоваться его телом, излучающим мощь и внутреннюю силу. Тяжело, потому что с каждым днем мне становилось ясно все отчетливее: я слишком привязываюсь к нему. Слишком нуждаюсь в его одобрении, взгляде теплевших, когда он смотрел на меня, глаз, и главное – прикосновениях.
Иной раз, когда мне доводилось находиться рядом, я голодными глазами следила за руками Егора: как длинные пальцы крутят карандаш, небрежно держат хрупкую фарфоровую чашку, пока он, о чем-то задумавшись, смотрел перед собой. Мне до дрожи в руках хотелось дотронуться до него. Это желание в последнее время преследовало меня постоянно. И каждый раз, касаясь его, словно нечаянно, или, исподтишка наслаждаясь минутами, стоя около, надеялась, что оборотень-ягуар не догадался о моих чувствах, о зависимости от него. Моя половинка рысь тоже недовольно ворочалась внутри, нервничала, хотела вырваться на свободу,
