Давно я так не паниковал. Даже когда оказался в ином мире, сразу утонув в отработанном машинном масле. Там хоть испугаться было некогда, действовал на инстинктах, спонтанно, да и вуаль Светозарного меня спасла. А здесь, если сорвусь, уже ничто не спасет, даже вуаль (которой нет!). И хуже всего, что видишь все прекрасно, понимаешь все отлично, а ничего предпринять не можешь. И висеть долго на одном месте нельзя, воздух через трещинки в присоски просачивается. Вперед двигаться – тоже нельзя. И назад возврата нет…
Конец? Фиаско? Гайка с торбой? Финита ля комедия?
Спрашивается, как я мог так просчитаться? Почему не взобрался на вершину самой высокой секвойи и не просмотрел своим суперзрением верхнюю кромку стены? Ведь знай заранее о такой эрозии, что-нибудь да придумал бы. В крайнем случае поискал бы место, где эта эрозия не так значительна. Например, с северной стороны, где лучи солнца не увеличивали эрозию камня.
Совсем перестал соображать из-за паники. Так что можно было считать чудом мелькнувшую на периферии сознания мысль: «Хоть бы дождь прошел! Поверхность стала бы мокрая, липучки прилипали бы лучше, и я… Лопух! Дитя?м мороженое!!!»
Вспомнил, что при мне солидная фляга с водой, к которой я всего разок приложился, прополаскивая пересохшее горло совсем недавно. Она меня и спасла. Всю воду потратил, смачивая последний участок пути, но выкарабкался. Добрался до цели, со скрипом зубов и с красными кругами перед глазами. И когда свалился за высокий парапет верхней кромки, минут пять провел в неподвижности, стараясь отдышаться, унять колотящееся сердце и успокоить трясущиеся внутренности. Казалось, каждая мышца дрожала и вибрировала от крайнего перенапряжения.
Победа!
Победа ли?..
Глава одиннадцатая. Город
Собственное состояние заставило преизрядно задуматься.
Почему такой стресс? Почему такое перенапряжение всех физических и моральных сил? Почему я настолько выложился, весь без остатка? Все-таки я – экселенс. У меня внутри четыре симбионта, качающие, очищающие и усиливающие. Моя физическая сила троекратно, если не пятикратно, выше силы любого спортивно развитого парня моего возраста.
Так почему же я в таком плачевном состоянии? Неужели всему виной паника и безысходность, почти лишившие меня силы воли? Или на меня специально кто-то или что-то воздействует негативной энергией? Или внушением?
Перекатившись на бок и усевшись затем на каменной поверхности, я стал осматриваться. Глядел не только по сторонам, но и в глубь скалы. Стена между парапетами составляла примерно шесть метров. Парапеты толщиной в руку и высотой мне почти по грудь – обоснованная мера безопасности для людей, боящихся высоты. Влево от меня – ничего не видать до самого изгиба плавно поворачивающей стены. А вот справа метрах в тридцати виднеется отверстие в полу, прикрытое каменным козырьком.
В стене на глубине в тридцать сантиметров «оком волхва» замечаю пустоты. Этакий внутренний тоннель, пронзающий стену вдоль, под самым полом. Варьируя иные варианты зрения, сумел различить какое-то зеленоватое мерцание, распространяющееся вверх и в стороны. Неужели то самое опасное излучение, которое горожане задействовали против любого проникновения в их город? И насколько оно опасно? Из леса это мерцание не просматривалось. Наверняка из-за этого излучения у меня теперь отвратительное состояние. И не тянет ли данное мерцание из меня еще что-то ценное?
Испугавшись, несколько запоздало просмотрел объем своего хранилища энергии. И выдохнул с невероятным облегчением: все те же двадцать два процента. Обидно, что так мало, но радостно, что хоть эта мощь пока остается нетронутой. Не хватало мне остаться без своего самого действенного и эффективного оружия.
Так и не вставая на ноги, лихорадочно перебираю все свои способы защиты и наличные магические щиты. Очень уж не нравится чувствовать себя ущербным и обессиленным. Как ни удивительно, пригодилась вуаль Гимбуро, дар империи Альтру для своего заочного подданного. Увеличивая вуаль, растягивая и прячась под ней, оказался в конце концов завернут в нее, как мумия. И сразу почувствовал невероятное облегчение по всем параметрам.
Скачком возросло восприятие красок, вернулся слух, который до того оказался неожиданно на мизерном уровне, даже тактильные ощущения вдруг улучшились. Из чего делался вывод: до сего момента я тут сидел полуослепший, полуоглохший и почти ничего не соображающий. Что ж это за излучение такое премерзкое, препятствующее посторонним приближаться к верхней кромке стены? То-то мы давно заметили, что даже птички в сторону города не пролетают.
