— Слышала…
— От кого? — Звонкий шлепок по ягодицам.
— Ай!.. Чуть-чуть от вас, немножко от Тима… Там письмо, здесь записка… Вот и догадалась.
— Женщина не должна быть такой умной, Лира.
— Вы сами хотели, чтоб я училась! Ай!
— И дерзкой.
— Простите, господин…
— Раду, Лира. Повтори. Ну?.. — А я пряталась у него под мышкой и с удивлением понимала, что… Тим снова оказался прав, не так уж и плохо мне с графом. Не так и страшен он, Райанский Волк, хоть и ест, по слухам, медальоны из младенцев и антрекот из невинных дев.
Мы изучали друг друга. В темноте это было проще.
Нижняя губа у графа полнее, чем верхняя, но он поджимает ее, выдвигая подбородок вперед. Ресницы колючие, а брови — мягкие и густые.
— Не нужно меня бояться.
— Я не боюсь… Просто у вас глаза светятся.
— Это драконий дар. Виоре — род Всадников, ты разве не знала?
— Нет, господин, откуда…
Затылок у него чувствительный.
У Йарры болела голова, он морщился, и я, осмелев, положила кончики пальцев ему на виски. Массируя, спустилась к напряженной шее, к закаменелым плечам, а когда коснулась затылка, короткие волоски приподнялись, встали дыбом — ни дать ни взять волчья щетина. И урчал граф, как снежный волк:
— Лир-ра…
Он был добр, и мне снова, как в детстве, хотелось видеть одобрение в его глазах. Я старалась — и скоро о Волчице заговорили не только наши солдаты.
Он был ласков — не так, как зимой, когда, покупая мое расположение, осыпал подарками и потакал прихотям. Все стало другим — его тон, его слова, его прикосновения и взгляды. Неуловимо другим.
Он был нежен, и чем дальше, тем сложнее мне было игнорировать хмурые складки меж его бровей и глубокие продольные морщины на лбу. Он ведь уставал, смертельно уставал, хоть старался и не показывать этого. Раду… То есть Йарра. Конечно, Йарра. На марше и во время штурмов Йарра спал по три-четыре часа в сутки, ругал меня за стимулирующее, а сам горстями глотал пилюли, изготавливаемые Сибиллом. И везде сам, все сам. Йарра никому не доверял, особенно командующим князя, и его худощавая фигура в черненом доспехе мелькала то у осадных орудий, то у обоза, то среди рыцарей и пехотинцев.
А теперь еще этот брыгов погодник-рау.
Я тихо сидела на руках у задремавшего графа, смотрела на глубокий порез на мужской шее — след от пера стимфала, и в моей голове рождалось чудесное дополнение к плану Его Сиятельства, собиравшегося стравить Меот и Рау, слишком уж активно вмешивающихся в нашу войну.
Лизария проиграла — это было очевидно для всех. Даже если наши войска не дойдут до столицы, если мы повернем обратно прямо сейчас, королевство уже не оправится. Юг страны, плодородные черноземы Альери и Ториссы принадлежат нам, население страны сократилось на четверть, и столько же умрет зимой от голода и холода. Шпионы доносили, что Лисанти наводнена беженцами, тут и там вспыхивают бунты и погромы, чернь нападает на лордов, стремясь добраться до их погребов, и единственное, что сдерживает знать от выдачи Айвора, — осколок Живого Кристалла, с которым король не расстается даже в уборной. Полгода назад Лизариец собирался с его помощью запереть границу, отгородившись от Княжества, а теперь наполненный силой Кристалл стал гарантом неприкосновенности королевской персоны — обычные клятвы верности уже не имели значения.
Лизария велика — и Рау с Меотом решили, что мы, райаны, прекрасно обойдемся без пары-тройки ее провинций. Тем более они же не с нами будут воевать, наоборот, помогут, так сказать, дружеской державе добить взбунтовавшегося короля. А что в обеих столицах сейчас идет инструктаж эмиссаров, собирающихся похитить беременную лизарийскую королеву, — так то наглая ложь и поклеп, не пристало послам уважаемых райанов прислушиваться к досужим сплетням. Действительно, кому нужен законный наследник престола соседней страны, именем которого впоследствии можно будет устроить смуту?
— Мне — точно не нужен, — сказал Йарра. — У меня уже есть одна наследница.
— У вас? — подавилась я внезапной догадкой.
