Будто его никогда и не было, будто я его выдумала…
Будто вся моя жизнь — бесконечный марш, пыльная дорога, бряцание доспехов, бои, слава Светлым, с нежитью, не с людьми — лизарийцы и наемники Айвора атаковали фланги и обоз — палатка четыре на пять локтей, тарелка с какой-то бурдой, прошлогодние яблоки с вялой кожицей. Мокрая салфетка вместо купания, зимние шкуры снежных волков, на которые я падала по вечерам. Бессонница. Йарра.
Граф приходил в час совы, после объезда лагеря. Оставлял кхопеши у входа, снимал кольчугу, вытягивался рядом, обнимал меня и моментально засыпал. Я даже завидовала его умению отрешаться: стоило мне закрыть глаза — и снова дорога, и топот тысяч ног, блеск бацинетов и вой химеры, которая сожгла трех мечников, прежде чем ее уничтожили.
— Зачем вы привезли меня сюда? — глухо спросила я в одну из ночей. — У вас же есть два замка в горах, владения на архипелагах и в Араасе… Куда бы я делась с острова, Ваше Сиятельство?! Из башни?! Зачем — сюда?! Я видела призрак Рэнди, и Трис… Он же из нашего гарнизона! Это он мне качели в роще сделал…
Йарра не ответил — он спал. Или притворялся спящим.
На подходе к Скорфи лизарийские маги прорвали охранный купол, установленный над ставшим на отдых лагерем.
Яркие вспышки в ночном небе и громкий треск были похожи на сухую грозу — такие часто проносились над княжеским замком, оставляя после себя оплавленные шпили башен, обожженные флаги и трещины в рамах. В первые мгновения я даже не испугалась, лишь вздохнула оттого, что дождя не предвидится. А потом моя палатка вспыхнула, будто ее облили драконьим огнем. Горело все — тент над головой, полог, закрывавший вход, дымили волчьи шкуры, вскипел металл дуг — я заорала от боли, когда его капли обожгли щеку.
Закрыв лицо локтем, я выкатилась наружу и очутилась в аду. Кричали люди, ржали кони, звенело оружие, свистнувшая стрела врезалась в спину мечнику, сражавшемуся с наседавшими на него лизарийцами, а над землей, на высоте трех локтей, горело выходное окно портала.
От арбалетного болта я увернулась чудом. Упала, поползла, пытаясь разглядеть Сэли и близнецов. Мимо, едва не задев меня копытами, пронеслась лошадь, волокущая за собой мертвого всадника — его нога запуталась в стремени. Над головой кружили стимфалы, а где-то совсем рядом выл перевертыш.
— О господи… О господи… — шептала я, забившись под телегу. Одно из ее колес отвалилось, телега перекосилась, и я сидела, прячась под углом, клонившимся к земле. — Светлые, да что же это?! Как же это?!
Земля содрогнулась от взрыва, меня подбросило, я ударилась виском об ось повозки и, кажется, потеряла сознание, потому что следующее, что помню, — улыбающееся лицо лизарийца, заносящего надо мной меч.
— Ти-и-м! — глупо заорала я, откатываясь в сторону, и клинок вошел в землю буквально в пальце от моего плеча. — Ти-и-м!.. Сэли!.. Кайн! Ваше Сиятель!.. — Кованый сапог ударил меня под ребра, как котенка, вышвыривая из-под телеги, наступил на волосы у самой головы, и я захлебнулась воплем, беспомощно глядя на опускающийся кошкодер.
— Давай, Лира! Брыгова ты девка!.. Он же без горжета, дура!
Лизарийца я даже не отравила — утопила во флере. Солдат отшатнулся, и его меч, вместо того чтобы пришпилить меня к земле, лишь распорол шотту, а я изо всех сил пнула мужчину в пах.
— Тоже неплохо… Как она его оттолкнула?
— Одурманила флером, господин.
Охнув, лизариец сложился вдвое, и я ударила его пяткой в подбородок. Тяжело дыша, поднялась, глядя на поверженного противника и с ужасом понимая, ЧТО должна сделать.
Сейчас, когда солдат был без сознания, он не выглядел таким уж страшным. Обычный мужчина чуть старше тридцати — перебитый нос, щетина на щеках, грязная шея — наверняка он, как и я, последний раз мылся не меньше недели назад. Брачный браслет на руке. А вдруг у него дети?! Маленькая девочка пяти лет…
Время замерло, застыло кусочком янтаря. Бой отодвинулся, стих, я слышала лишь собственное дыхание, шум крови в ушах и колотящееся сердце — оно ухало в грудной клетке.
