– Не надо, – с трудом выдавила Чейз.
Пиппин отвел взгляд. Лицо у него пошло красными пятнами.
– Ладно. Это было неловко. – Сильф откашлялась. – Послушайте. Я предлагаю запланировать маневры, которые показали бы все наши сильные стороны. Мы сделаем так, что каждый будет хорошо выглядеть. Что скажут канадцы?
Тристан ударил по краю койки крепко сжатым кулаком.
– Я скажу, что еще не освоился с мыслью, что мы друзья, в особенности после твоего вчерашнего фокуса, который чуть было не стоил Чейз и Генри жизни.
Тристан ушел из комнаты невероятно стремительно. Ромео последовал за своим пилотом.
– Какая муха их укусила? – вопросила Сильф. – Никс выкидывает тысячу фокусов. Я позволила себе один – и все на меня набрасываются.
Пиппин по-прежнему оставался мрачным.
– К Никс особое отношение из-за ее папы.
У Чейз моментально заколотилось сердце.
– Пиппин!
Он не пожелал на нее смотреть.
– Папаша Кейл все спускает ей с рук, – добавил он, не слишком убедительно заглаживая свои слова.
Похоже, Сильф это понравилось.
– Это верно.
Вот только Пиппин имел в виду Торна. Он ударил Чейз по самому больному месту.
– Шел бы ты, Генри, – процедила она злобно.
– Стоп! Ребята! – Бунтарь свистнул. – Давайте остынем.
Сильф встала между ними.
– Я еще ни разу не видела, чтобы вы двое ссорились. Сейчас не время. Помиритесь!
Она схватила Пиппина за шиворот и поставила на ноги, словно собираясь заставить их обняться. Он вырвался от нее, бросил на кровать скомканный обрывок бумаги и выскочил из комнаты.
Хлопнула дверь. Секунды тикали, словно отсчет времени.
У Сильф глаза стали как блюдца.
– Никс! Вы не сможете летать, если друг с другом не разговариваете.
– Я это понимаю.
– Так пойди и помирись с ним.
Чейз потерла лоб и щеки.
– Пытаюсь. Он мириться не хочет.
– Но разве вы двое не зеркальное отражение друг друга? – спросил Бунтарь.
– У тебя пунктик насчет зеркал? – огрызнулась Чейз.
– Эй!
Сильф отвесила Чейз оплеуху – и довольно сильно.
– Уходите, – сказала Чейз, растирая больное место. – Мне надо подумать.
Сильф с Бунтарем ушли, а Чейз села к Пиппину на койку. Сильф была права. Им не пройти испытания, если они не могут находиться в одной комнате, не говоря уже об одной кабине. Она взяла листок бумаги и разгладила его. Это был снимок матери Пиппина.
– Зеркальные отражения, – проворчала она.
Ей вспомнилась паутина трещин на зеркале в мужской раздевалке, когда Бунтарь заехал по нему кулаком. Осколки, хрустевшие под ногами на кафеле, сверкающие и похожие на лезвия…
Чейз рухнула на койку. Если они – зеркальные отражения, то одно из них расколото. Вот только которое? Или они – взаимодополняющий набор трещин?
Может, так было с самого начала.
Чейз недолго выдержала одна. Мысли у нее были неповоротливыми и медлительными – и вскоре она уже бежала в рекреацию в надежде наткнуться на Тристана. К черту влюбленность Пиппина: ей необходимо поговорить с единственным человеком в «Звезде», который ее сейчас не бесит.
