— Прекратить должен ты! Немедленно! Расскажи ей все, она разумное существо. Их цивилизация родственна нашей в каком-то смысле. Она имеет право отказаться участвовать в твоих планах, — упрямо гнет свое Ньер.
— Нет, — холодно, жестко и безжалостно отвечает Орино.
Он стремительно приближается к Ньеру, подавляя его. Словно нависая, отгораживает его от меня.
— Я сказал тебе это однажды и повторяю вновь: оставь ее в покое. Этот год — мой!
К моему удивлению, Ньер и не думает уступать взбешенному Орино.
— Я всегда был уверен в своем отношении к происходящему между вами. Но сейчас вижу, что ты усугубляешь собственное положение — наш с Региной недавний разговор ты заблокировал! Как это понимать?
Я в страхе вздрагиваю. Зачем на станцию прилетел этот странный въедливый высший? Испортил нам вечер. А сейчас… Осознать то, что он говорит, немыслимо! Я не могу поверить собственным ушам — чтобы мой верлианец как-то воздействовал на меня?!
— Через год предъявишь мне претензии, — все так же загораживая меня собой, твердит Орино.
— Я намерен принять упреждающие меры сейчас или позволь рассказать ей все! — предъявляет свой жесткий ультиматум Ньер.
Он спрашивает меня, хочу ли я слушать его рассказ. Мне малодушно боязно. Но что бы он ни сказал, я знаю — мы с Орино созданы друг для друга. Ведь нам так хорошо вместе. После возвращения с Верлинеи у меня были планы. Я надеялась, что смогу укрепить наши отношения, я думала… мечтала о жизни вдвоем. Я уже видела нас вместе навсегда!
— Ладно, — с явным внутренним протестом кивает Орино. — У тебя есть несколько минут, чтобы поговорить с Региной.
Он, не оглядываясь, выходит. В легком ступоре уставившись на опустившуюся за ним дверь, я настороженно подтягиваю к себе ноги, отодвигаясь вглубь верлианской широкой гидрокровати. Разговаривать с чужаком совсем не хочется. Тем более я не ожидаю услышать то, что он внезапно высказывает:
— Вас используют, приручают и завлекают. С единственным намерением — заполучить от вас потомство. Ради самой маленькой возможности зачатия. Ваша собственная жизнь ничего не значит. Ваше излишнее внимание или паника превратятся в прямую угрозу в дальнейшем. Вы погибнете, как только он своего добьется… Ты погибнешь! Пойми же, что ты больше не будешь ему нужна. У него есть постоянная места, и он всегда — подчеркиваю, всегда! — будет стремиться вернуться к ней. Такова суть их отношений.
Я не могу сдержать судорожного выдоха, пытаясь в этом потоке злобной лжи мысленно отгородиться от навязчивого внимания моего одиозного собеседника.
— Вам надо бежать отсюда, бежать от него. И чем скорее, тем лучше. Шансов ускользнуть все меньше. Фактически территорию Службы времени он вам покинуть не позволит, без него — уж точно. И это очень, очень плохо. Регина, вам нечего противопоставить влиянию Орино, он подчинил вас. Я вижу единственный выход для вас.
Он говорит все это так драматично, так обреченно, так… правдоподобно. И я не могу не верить — на каком-то интуитивном уровне.
— Ваш шанс в возможности переместиться. Укройтесь от него в другом времени. Там не найдет. И пусть для вас это большая потеря, но это шанс выжить. Да, не среди привычного мира, но вы будете жить. А привыкнуть можно ко всему, это я вам могу сказать точно.
Эта убежденность, напор, очевидное намерение навредить другу настораживают, и я, с трудом разлепив губы, шепчу:
— Зачем это вам?
Он отшатывается. В глазах мелькают боль, тоска и… злоба.
— Я хочу спасти и его, и вас. Верьте мне, у вас нет выбора. Бегите, не задумываясь, спасайтесь, пока есть возможность — ускользайте прямо сейчас!
— Сейчас?
Я совершенно растеряна, это сродни какой-то горячке.
Ньер неожиданно грустно улыбается.
— Да, сейчас. Вы думаете, я вам это впервые говорю? Нет. Но вы каждый раз совершаете одну и ту же ошибку — решаете довериться Орино. Убегайте, ищите свое место в жизни.
Поняв, на что он намекает, я вздрагиваю. Гипноз! Это же возможно. Орино, конечно, обещал, но, не помня об этом, как я спрошу с него за обман?
