— Тир… Тирав…
И все — истратив последние силы на эту попытку что-то сказать мне, она теряет сознание. Я не хочу думать о чем-то более страшном!
«Помощь, помощь, — бьется в сознании. — Как доставить ее к месту переноса?! О, если бы мы были на Верлинее. Но это Земля, ее такой далекий двадцать первый век».
— Пострадавшая нуждается в срочной помощи… — сознание вычленяет из окружающего шума такие значимые для меня слова.
Обернувшись, я вижу спешащих ко мне людей в однотонной синей одежде, очевидно тех, кто должен оказать ей эту самую помощь. Только что они могут?! Но я цепляюсь даже за этот крошечный шанс, жалкую надежду. Сам беспомощно замираю рядом, когда подбежавшие земляне надевают на лицо Регины какую-то маску, делают укол, перемещают на носилки.
— Наверняка сильное внутреннее кровотечение. Нужно оперировать. Кто у нас принимает рядом?
— Ближайшая дежурная больница…
Эти слова мало о чем говорят мне. Тележку с моей местой задвигают в очередное чудовищное изобретение умирающего мира, которое они называют машиной. Но я, ослепленный надеждой, смиряюсь с этим. И намереваюсь отправиться с ней.
Меня останавливает земной медик.
— Вы кто? Родственник? Следуйте за машиной «скорой помощи», внутрь вам нельзя. Состояние женщины критическое. Надо спешить.
Нет! Я не способен сейчас отпустить ее. Сейчас надежда — единственное, что есть у меня. Мысленный приказ, и человек, подчиняясь моему желанию, отступает, позволив проскользнуть внутрь машины, прежде чем дверь захлопнулась.
«Ты болен ею, одержим», — сказал мне как-то Ньер. Я с ним тогда спорил.
А сейчас… Взгляд не отрывался от пребывающей без сознания Регины. Ее фигурка слегка подрагивала от движения мчащейся на предельной скорости машины. Ее лицо скрывала маска, глаза были закрыты. Одежда в крови. Единственное, за что я отчаянно цепляюсь, это едва приметные неровные движения ее груди.
— Беременная. Срок большой, — бубнит в нелепое средство связи женщина, что сидит рядом с каталкой. — Внутреннее кровотечение. Готовьте операционную. Да, в аварии. Да, трудно диагностировать.
Они надеются помочь?
Я не могу доверять людям этого времени. Я вообще не умею доверять землянам! Но что я могу? Бездействие сейчас — приговор. Времени на размышления нет. Как и на сомнения!
Рывком выдернув укрытый под одеждой мешочек с анемонами, я сжал один из камней в ладонях. Это мой «резервный билет» — возможность не затеряться в бесконечности узоров водной матрицы. Но он же с древних времен используется моим народом для связи. Нам не нужна влага, чтобы заставить его «звучать». Достаточно мысленно проникнуть в его недра, где «спит» вода. Другие камни «услышат» призыв и завибрируют, передавая мольбу о помощи тем, кто способен ее распознать. Таким же, как я!
Ей не помогут люди этого времени, но верлианцы, живущие сейчас на планете, уже смогут!
Я болен ею. Поэтому веду себя как умалишенный. Не думаю о том, чем это может обернуться в будущем, как опасно встречаться с высшими верлианцами прошлого. Я отправляю призыв, едва осознав, где нужно искать спасение.
Выбор в пользу своих? Всегда!
Что-то меняется в нас после трансформации, и, кажется, я стану первым, кто осознает — что. Мы становимся собственниками, эгоистами: только моя места, только мой ребенок. И чем же тогда мы лучше землян?
Когда машина остановилась и в едва распахнутые дверцы вытолкнули тележку с Региной, спешно увозя ее в лабиринты белых переходов, я бросился за ней.
— Вы муж?
Возле одной из дверей меня останавливает мужчина в однотонной форменной одежде. Я снова слишком сосредоточен на Регине, чтобы думать об окружающих. Действую инстинктивно, не полностью заглушая реакцию на собственное присутствие. Так он не воспринимает мой истинный облик, но не понимает причин моего присутствия.
— Да.
Разговор с ним дается трудно, смятение возрастает с каждым мигом. Верлианцы не отзываются, в возможность людей помочь моей месте я не верю. А время уходит, как кровь из тела Регины.
— Женщину будем готовить к операции. Прямо сейчас — быстрое обследование и в операционную. Вы можете заполнить
