вами сядет ваш тезка, а ротмистра я прошу сесть рядом со мной, на переднее сиденье.
Закрыв на замок ангар и включив сигнализацию, Антон сел в машину, завел двигатель и плавно тронулся с места.
– Знаешь, Шурик, – улыбаясь сказал он, – а под сигнализацию ангар можно и не сдавать. Теперь он и так под такой охраной, что в него даже таракан незаметно не пролезет.
– Ты только сейчас это заметил? – спросил Шумилин. – Я коллег Олега еще дня два назад срисовал.
– Господа, – подал голос Бенкендорф, – я не понимаю, о чем идет разговор. Не соблаговолите разъяснить мне, что у вас тут происходит?
– Дело в том, Александр Христофорович, – сказал Антон, – что мы теперь находимся под круглосуточным наблюдением ваших коллег из будущего. Ну, чего-то вроде III отделения…
– Вот как, – с интересом произнес Бенкендорф, – надо будет поближе с ними познакомиться.
– Думаю, что знакомство с ними не за горами, – сказал Шумилин, – но пока, Александр Христофорович, вам необходимо немного подлечиться. Ведь именно для этого вы и прибыли в наше время. А уж потом…
– Потом вас ждут удивительные открытия, – произнес ротмистр Соколов. – Уж поверьте мне – человеку, который уже побывал здесь и многое видел собственными глазами.
Все замолчали. За окнами мелькали фонари и рекламные огни. Машина мчалась по улицам спящего Санкт-Петербурга.
Для начала Щукин отвез начинавшего уже просыпаться и жалобно мычать мистера Паркера в закрытую санчасть одного из подразделений ФСБ. Там британца качественно подлечат, после чего им займутся настоящие профессионалы своего дела. Что будет с ним дальше, Олег и сам толком не знал. Может быть, не найдя общий язык с его коллегами, помрет, отведав каких-нибудь излишне токсичных грибочков. А может, если его вербовка пройдет удачно, отправится назад, в XIX век. Там, даже если он и сбежит от ребят из конторы графа Бенкендорфа в родную Британию, все равно никто из тамошних коллег ему не поверит. В лучшем случае бедолагу отправят в Бедлам, где будут лечить разными варварскими способами. Там мистер Паркер и закончит свой жизненный путь, став очередной жертвой «кровавой гэбни». Жаль, что никто из «Мемориала» об этом так ничего и не узнает…
Потом Щукина довезли до известного всему Питеру дома на Литейном, где он в своем кабинете начал размышлять, о чем ему стоит говорить в беседе с графом Бенкендорфом. Олег не знал, на какие именно темы Николай I поручил с ним переговорить. Вполне вероятно, что у графа есть «верительные грамоты» и на тот случай, если ему доведется встретиться с самым высоким начальством. Во всяком случае, надо быть готовым и к подобному варианту развития событий.
Щукин невольно улыбнулся – он вдруг представил ВВ, мирно беседующего с Александром Христофоровичем.
«Впрочем, чем черт не шутит, – подумал Олег, – вполне вероятно, что такая беседа и в самом деле может состояться. Но граф, который хоть и считается одним из близких друзей императора, все же лицо недостаточно компетентное для принятия судьбоносных решения. Тут необходима “встреча в верхах” – с самим Николаем Павловичем. Непонятно только, где она может произойти. В XXI веке или в XIX?»
При известной тяге ВВ ко всякого рода экстравагантным поступкам – тут и полеты на истребителе и дельтаплане, и погружение в батискафе, да и прочие эскапады – путешествие в Петербург первой половины XIX века главы РФ представлялось для Щукина вполне реальным.
Ну, а пока Олегу было необходимо подготовить подробнейший отчет о его удивительном путешествии. Было уже почти три часа ночи, но спать ему, похоже, вряд ли придется. Утром предстояла встреча с Шумилиным и графом Бенкендорфом.
Олег сварил крепкий-прекрепкий кофе, выпил его и сладко потянулся. Потом он со вздохом сел за рабочий стол, включил компьютер и защелкал клавиатурой…
Николай высадил Шумилина и графа у дома на Кирочной, а сам с ротмистром отправился в свою холостяцкую берлогу. Молодые люди решили, не ужиная, завалиться спать, чтобы завтра с утра быть как огурчики – зелененькими и в пупырышках. Они собирались днем навестить дам и предложить тем увлекательную автомобильную прогулку за город.
Бенкендорф, кряхтя выбравшись из салона иномарки, оглянулся по сторонам. Он стал внимательно рассматривать дом, в котором жил Шумилин. Хотя этот район Петербурга граф знал неплохо, но здания, которые построили здесь в конце XIX – начале ХХ века ему знакомы не были. Где-то здесь должна протекать речушка Саморойка. Но Бенкендорф не заметил даже ее следов. А вот это здание было ему вроде знакомо…
– Скажите, Александр Павлович, – спросил он, – это случайно не госпиталь Преображенского полка? – граф указал на массивное желтое здание с белыми колоннами, стоящее в глубине небольшого садика. – Его я узнаю, а вот все остальное…
– Вы правы, Александр Христофорович, – ответил Шумилин. – Долгое время в этом здании находился госпиталь
