– Да уж, – сказал Тихонов, подходя к Виктору. Он еще не до конца пришел в себя после перестрелки, и его била легкая дрожь. – Иваныч, я вижу, что у вас тут полный экстрим: стрельба, трупы, захват заложников – словом, будто мы и не покидали наш сумасшедший XXI век.
– Юра, ты не зубоскаль, – сказал Сергеев, – давай осмотримся, нет ли тут кого в живых. Так что ты прикрывай меня, ну а я тебя, соответственно.
В кустах они нашли еще один труп, а шагах в двадцати от него, в лесу, – лежащего ничком человека в крестьянской одежде. Он был ранен в ногу чуть выше колена.
– Ба, знакомые все лица, – произнес Виктор, когда крестьянин, услышав шаги, повернул в их сторону голову. Перед ним был не кто иной, как бывший староста, смещенный с должности за нерадивость и воровство. – Ай да Фома, ай да сукин сын… Значит, это ты меня продал этим панам?
– Барин, не губите, – взмолился Фома, – меня заставили! Эти ляхи, будь они трижды неладны, и вот тот англичанин, который у них был старшим, обещали убить меня, если я их ослушаюсь.
– А сколько, мерзавец, они тебе денег обещали за наши головы?! – воскликнул Сергеев. – Ну, Фома, теперь тебе до конца дней придется тачку катать на каторге…
Бывший староста завыл, словно баба, и, сидя на земле, стал раскачиваться из стороны в сторону.
На дорожке загремели телеги. Похоже, прибыло подкрепление. Значит, Пашка все же сумел добраться до села.
– Барин, Виктор Иванович, – Сергеев услышал голос кузнеца Серафима, – вы живы?
– Жив, Серафим, – ответил он, – всех супостатов мы порешили и даже одного в плен взяли.
При этих словах Фома перестал выть и опять упал ничком на землю.
– Барин, мы идем к вам, – снова крикнул Серафим. – Не бойтесь, мы за вас злодеям головы поотрываем…
Наутро после экскурсии в Выборг из Москвы в Питер вернулся подполковник Щукин. Он остался очень доволен результатом своей поездки, а главное – тем, что неопределенность наконец закончилась, получена отмашка и на свет божий появился отдел «Х». Правда, народу в этом отделе – кот наплакал. Но полномочия у Олега как начальника спецотдела были огромными, и многие вопросы, которые в прежние времена рассматривались бы неспешно, с ленцой, теперь решались просто влет. Увидев грозную бумагу с подписью
Олег еще перед вылетом в Петербург по телефону связался с Шумилиным и объявил большой сбор всем, кто был причастен к путешествию во времени. Местом проведения сбора был назначен небольшой разъездной катер, принадлежавший конторе и использовавшийся ею в качестве плавучего рабочего кабинета. В его салоне можно было с удобствами и вполне комфортно обсудить самые конфиденциальные вопросы.
Но прежде Щукин решил приватно побеседовать с Шумилиным – неформальным лидером всего коллектива. Надо было проинформировать его о состоявшемся разговоре с Первым и услышать его мнение. И уже потом переговорить со всеми остальными.
Он назначил Александру встречу в том же кафе-ротонде в Таврическом саду, где впервые узнал о том, что его старый приятель натоптал дорожку в прошлое.
– Здравь буде, князь Олег, – приветствовал Щукина Александр. – Не буду спрашивать у тебя, удалась ли поездка в столицу. По твоей довольной физиономии и так все понятно. Скажи-ка мне лучше – с
Щукин потер усталые глаза – поспать ему удалось за трое суток всего часов семь-восемь, а потом, улыбнувшись, достал из кармана бумагу, подписанную Первым. Шумилин внимательно перечитал ее, посмотрел на подпись, вздохнул и вернул Олегу.
– Что ж, поздравляю… – сказал он. – Только я не знаю, радоваться мне этому или огорчаться. Ты вот что лучше скажи – будем ли мы теперь самостоятельны во всех своих действиях или должны ходить на коротком поводке?
– Скажу тебе, дружище, вот что, – ответил Щукин, – о коротком поводке речь даже не шла. Но то, что ваша деятельность должна в определенной степени стать организованной – да, эта мысль прозвучала. Ну, ты и сам должен со мной согласиться – ваши действия порой были весьма сумбурными, и удивительно, что вы до сих пор еще живы и никого из вашей теплой компании не грохнули или не похитили. Ведь это так?
Шумилин был вынужден согласиться, что в этом Олег абсолютно прав, и, действительно, их поведение порой было самым настоящим ребячеством.
– Дружище, – сказал Олег, – ты пойми меня правильно. Первый хочет помочь нашим предкам, но он хочет сделать это по-
