свои сиденья. Юрий переключил скорость, и мотоцикл рванулся вперед.
Скорость передвижения ошеломила Николая. Он, как истинно русский человек, любил быструю езду, и при путешествии по стране ему запрягали лучших лошадей. Но ни одна тройка, даже самая резвая, не могла сравниться с мчащимся по накатанной дороге мотоциклом. Рев мотора, ветер, бьющий в лицо, мелькающие деревья на обочинах дороги…
Мирно ехавший им навстречу по каким-то своим делам мужичок открыл рот от удивления. Запряженная в телегу лошаденка, испугавшись треска мотоцикла, рванула в сторону, заехала в придорожную канаву и там застряла. Возчик бросил поводья и стал креститься, читая вслух молитву. Мотоцикл промчался мимо него и скрылся за поворотом.
Проехав километров десять, Юрий повернул назад и вскоре въехал в усадьбу. Он подрулил к сарайчику, затормозил и выключил зажигание.
Николай, слегка обалдевший от такой езды, выбрался из коляски и восхищенно всплеснул руками.
– Ну, господин Тихонов, это просто восторг какой-то! – воскликнул император. – Какая замечательная штука этот ваш мотоцикл. Я буду вам весьма благодарен, если научите меня им управлять. И не пожалею любых денег, чтобы такая же машина появилась в Конюшенном ведомстве. Думаю, что это возможно? – и Николай вопросительно посмотрел на Юрия.
– Ваше величество, – ответил Тихонов, – приобрести в нашем времени мотоцикл довольно просто. И научить вас им управлять – тоже не такая уж трудная задача. Вся загвоздка заключается лишь в том, что не по каждой дороге в Российской империи можно проехать. Особенно в непогоду. Ну, а уж в распутицу езда становится совершенно невозможной. Как сказал один умный человек, «в России две беды – дураки и дороги».
Николай насупился.
– Господин Тихонов, – сухо сказал он, – вы, наверное, не знаете, что именно в годы моего правления у нас в России начали строить дороги, по которым можно проехать в любое время года. Шесть лет назад было закончено шоссе, соединяющее Петербург с Москвой. Теперь в карете можно добраться до Первопрестольной всего за какие-то два дня. При моей бабке императрице Екатерине Великой дорога эта занимала неделю, а то и две. Кстати, на вашем мотоцикле до Москвы, наверное, можно доехать и за один день?
– Да, ваше величество, – ответил Тихонов, – вполне можно добраться за день. Надо только взять с собой запас бензина.
– Вот видите, – уже спокойно произнес Николай, – а ведь таких шоссе уже построено или строится немало. Шоссе соединили Псков и Ригу, Москву и Брест. Каждый год в моей империи строится по две с лишним сотни верст шоссейных дорог. Я понимаю, что этого слишком мало, но ведь это гораздо лучше, чем вообще ничего.
– Ваше величество, – сказал молчавший доселе Сергеев, – мы прекрасно знаем, что при правлении вашего сына темп строительства дорог снизится до пятнадцати верст в год. А также и то, что в годы вашего правления построено больше половины всех дорог, которые были в Российской империи на начало ХХ века. Но все равно это очень мало. Именно из-за скверных дорог в нашей истории была проиграна Крымская война.
– Это действительно так? – удивленно спросил император. – Только из-за дорог?
– Ну, конечно, не только из-за них, – ответил Виктор. – Но бездорожье – это наше национальное бедствие. И если сказать честно, даже в XXI веке с дорогами в России далеко не благополучно.
Император улыбнулся.
– Господа, давайте закончим этот весьма увлекательный разговор и отправимся в Петербург. Вас уже там ждут.
После личного доклада императору о встрече еще одного пришельца, эффектно прикатившего из будущего на необычном транспортном средстве, ротмистр Соколов, получив разрешение удалиться, отправился в III отделение, чтобы там написать подробный рапорт для графа Бенкендорфа. Проходя через Марсово поле, он услышал, как кто-то окликнул его по имени.
Ротмистр оглянулся. Шагах в десяти от него стоял армейский прапорщик, лицо которого было хорошо ему знакомо. Это был Игнатий Масловский, бывший хорунжий уланского полка дивизии Скржинецкого, воевавший в 1831 году с русскими и попавший в плен во время сражения при Грохово. Вместе со многими пленными польскими офицерами он был отправлен рядовым на Кавказ. С унтер- офицером Масловским Соколов познакомился во время похода отряда генерала Граббе на гнездо Шамиля, неприступный аул Ахульго. Тогда они оба служили в славном Апшеронском пехотном полку. Масловский был настоящим рубакой, который всегда рвался в бой, не страшась ни пуль, ни кинжалов горцев. Среди «кавказцев» – так называли себя офицеры славного Отдельного Кавказского корпуса – существовали довольно либеральные взаимоотношения между офицерами и нижними чинами. К тому же среди этих нижних чинов было немало ссыльных поляков, которые когда-то имели чин офицера, но за участие в мятеже лишились его. В числе ссыльных были аристократы, которые так же, как и простые шляхтичи, несли службу в нижних чинах. Например, в Тенгинском
