европейские владения, которые по территории будут меньше сибирского колхоза средней руки. А там у бедной девочки снова начнется процесс в легких… Словом, Коля, тебе все понятно?
– Понятно, дядя Саша, – угрюмо ответил Сергеев-младший, – я не подставлю ни Адини, ни вас, ни себя…
Наутро в Аничков дворец прибыл старый знакомый Николая ротмистр Соколов и передал записку, в которой говорилось, что господин Сергеев приглашен к 17:30 в Зимний дворец на вечерний чай к государю-императору.
«Ого, – подумал Николай, – это что – царь-батюшка решил провести что-то вроде смотрин? Ладно, почнем, помолясь».
Он кивнул ротмистру:
– Дмитрий, передай государю, что я обязательно буду у него в указанное время.
Соколов кивнул и отправился по своим делам в здание у Цепного моста. А Николай стал готовиться к визиту.
Он собрал в большую сумку, именуемую в XXI веке «мечтой оккупанта», все свое имущество, потом, сев за стол, набросал на листке бумаги список некоторых специфических вещей, которые понадобятся ему, дабы надежней охранять русского монарха.
В урочное время он встретил на Дворцовой площади ожидавшего его графа Бенкендорфа и вместе с ним отправился в царские покои. Николай был разочарован, узнав, что император велел подать чай и кофе в свой кабинет, чтобы побеседовать с ним и графом Бенкендорфом без лишних свидетелей.
Они сидели втроем, чинно прихлебывали из фарфоровых чашечек прекрасный черный чай – Бенкендорф, как истинный немец, предпочел чай кофе – и вели неторопливую беседу о пустяках.
По прошествии четверти часа, когда чай был выпит, а количество сдобных булочек и кренделей на столе значительно уменьшилось, император отставил в сторону пустую чашку и приступил к беседе, ради которой, собственно, и был приглашен во дворец Сергеев-младший.
– Скажите, Николай, – спросил царь, – как, по-вашему, могут поступить британцы, если им очень захочется совершить на меня покушение?
– Ваше величество, – ответил бывший десантник, – трудно точно сказать, какой способ они изберут. Замечу только, что англичане первыми из европейцев стали использовать для убийства высших командиров армий своих противников так называемых снайперов.
– Снайпера? – переспросил император. – Я раньше никогда не слыхал этого слова.
– Снайпер, – ответил Николай, – это меткий стрелок, умеющий хорошо маскироваться и первым же выстрелом на дальнее расстояние поражать одиночную цель. А произошло это название от британского слова «снайп» – бекас. Если вы, ваше величество, когда-нибудь охотились на бекасов, то, наверное, помните, как трудно бывает попасть из ружья в эту маленькую птичку, которая стремительно летит, все время меняя направление движения.
Так вот, первым таким снайпером, по всей видимости, стал британец Джон Дайот. Во время Гражданской войны в Англии в 1642–1648 годах, он с колокольни выстрелом в глаз наповал убил командующего парламентской армии Роберта Гревилла. Выстрел был произведен с расстояния ста пятидесяти ярдов – по-нашему со ста сорока метров. Для мушкетов того времени это была неслыханная дистанция.
– Вот как, – удивленно сказал император, – а я об этом ничего не слышал.
– Ваше величество, – сказал Николай, – могу напомнить вам о случае, который произошел в не столь давнее время. Во время Наполеоновских войн в 1809 году в Испании британский снайпер Томас Планкет с расстояния шестисот метров выстрелом в лоб убил французского генерала Огюста Кольбер-Шабане. Этот генерал считался в армии Бонапарта одним из лучших кавалерийских военачальников.
Хочу заметить, что оба этих британских снайпера убили командующих своих противников не в бою, а именно как дичь на охоте. То есть они специально охотились за своими жертвами.
– Эти британцы – варвары, не признающие правил ведения войны, – запальчиво выкрикнул граф Бенкендорф. – Но теперь, Николай, я понимаю, что вы имеете в виду, заявляя о том, что британцы могут таким же способом покуситься на священную особу нашего императора.
– Это не варварство, господин граф, – грустно улыбнулся Сергеев-младший, – это война. Именно такими будут войны в нашем времени. На одной из таких войн и я был снайпером. Только мне пришлось охотиться не на вражеских офицеров, а на своих «коллег» – снайперов. Кстати, некоторые из них были женщинами…
– Не может быть! – в один голос воскликнули царь и Бенкендорф.
– Может, еще как может, – сказал Николай. – Видите, – он показал пальцем на свой стеклянный глаз. – Это память об одной такой охоте. Мой противник – женщина, которая до этого успела убить двадцать три русских солдата и офицера, вогнала пулю в
