могло привести Лорда в состояние ярости.
Выпрямившись, он осмотрелся. Внизу под обрывом в знойной дымке высились небоскребы Кейптауна. Лорд невольно поискал взглядом институт и обнаружил его без труда по колонне поднимающегося в безоблачное небо дыма и сверкающим пятнышкам, вьющихся над местом катастрофы аварийных автогравов. Чрезвычайщики уже вовсю работали, и можно было не сомневаться в том, что все сотрудники и посетители Института хронофизики эвакуированы, пострадавшим оказана первая помощь, пожар активно локализуется. Время скорбеть по погибшим пока не пришло, а в остальном – полный порядок. Если это слово вообще применительно к ситуации, когда приходится ликвидировать последствия варварской акции. Почему такое вообще стало возможно на Земле в XXVI столетии, предстоит крепко разбираться. Здесь уж никто не отвертится, ни этот благодушный идиот, если не хуже, Силантьев, ни сам Старик. Но с этим после – пока нужно изловить засранца Ботто. Взять живым и испуганным, и покаянным предъявить Трибуналу. Где же он здесь спрятался? Да, конечно же, под этим вот шатром, отлично замаскированным под купол лавового пузыря. Здесь ему больше негде укрыться.
Лавируя между припаркованными машинами, Лорд бегом достиг стойбища. Вход был свободен. Лорд откинул полог, то ли сшитый из настоящих шкур, то ли искусно имитированный под них. На него пахнуло прохладой и даже сыростью, хотя глава Кей-Кей легко различил кровавый отблеск костров, пылающих между скальными останцами, образующих естественные стены купола. В стойбище было полно народу. Стучали барабаны. Полуголые дикари, в толпе которых нельзя было отличить человека от медеанца, двигались в едином ритме. Лорд шагнул к танцующим, его толкнули, не извинившись. Он кого-то толкнул, но не понял – приняты ли его извинения. На странного гостя здесь никто не обращал внимания. Индейцы были заняты исключительно собой. Впрочем, и гостю до них не было никакого дела. По крайней мере – пока. Сейчас он искал Ботто. Пакостник был где-то рядом, прятался среди танцующих, жался у скалистых стен, стараясь, чтобы пламя костров не озарило его.
Толкаясь и уже не прося прощения, Лорд медленно продвигался на середину стойбища. Сырость, пляшущее пламя, слитное движение полуобнаженных, скользких то ли от пота, то ли от масла тел – Лорд почувствовал, что еще немного, и он забудет, зачем сюда пришел. Скинет с себя жалкие покровы, сотканные умными машинами высокой цивилизации, и забьется в синкопическом ритме, ощущая единство со всеми живущими на Земле и на других мирах – диких, свободных, не связанных никакими условностями морали. Приходилось напрягать волю, чтобы не потерять себя в этом круговороте тел и однообразных звуков. «Ботто, – сказал он себе. – Ботто. Пакостник. Убийца». Эти слова всколыхнули в одурманенном сознании Сандро Лордкипанидзе ненависть – редкостное ныне на Земле чувство. И оно вдруг материализовало сам объект этой ненависти. Ракшас вырос перед Лордом словно из-под земли. Пламя близкого костра металось по его лицу, заменяя живую мимику игрою света и тени.
– Я здесь, мой Лорд! – произнес Ботто так тихо, что пришлось читать по губам. – Я не прячусь. Я сделал, что должен был сделать. А что сделаешь теперь ты, генерал?! Ничего. Ты такое же ничтожество, как и Ботто! Даже еще ничтожнее!
– Ты арестован, Пакостник! – выкрикнул Лорд, чтобы перекрыть гул барабанов, вдруг выдавших дробь словно перед казнью. – Тебя будут судить. И наконец-то вышлют на Землю-Родину!
– Не вышлют, – пролепетали губы инопланетянина, который вдруг выхватил из-за пояса медеанский кинжал и медленно провел лезвием по своему горлу.
Глава 16
Роман Силантьев. Мир изменился
Как ни оттягивал Силантьев этот момент, но все же пришлось приступать к самому трудному эпизоду книги: описанию гибели нибелунгера «Амальгама». Перечитывая уже мыследекодированное, внося правку, вице-секретарь спрашивал себя – было бы ему так же трудно писать об этом, не будь в экипаже Жорки – старшего сына Марины? Георгий вырос красивым юношей, и был он очень похож на Лорда в молодости. И все-таки каким-то иррациональным чувством Силантьев воспринимал его как собственного сына. Хотя даже в те далекие времена, когда их дружба с Сандро еще не расстроилась окончательно, особой теплоты в отношениях у них с Жоркой не сложилось. Другое дело – Валерка, который не отлипал от «дяди Ромы» всякий раз, когда тот приезжал в гости. Впрочем, теперь это уже не важно. Другом семьи Лордкипанидзе-Валевских Силантьев перестал быть задолго до гибели Георгия. С тех самых пор, как Сандро и Ромка перестали понимать друг друга. Лорд считал Арамиса прекраснодушным краснобаем, Арамис Лорда – держимордой. И все же вице-секретарь скучал по былым временам, когда можно было завалиться в гости к московским друзьям, поиграть с Валеркой, поспорить о преимуществах гравитационного привода перед фотонно-аннигиляционным с Жоркой, обсудить
