– Серег, а мне чего теперь, трибунал? – спросил Игорь, когда мы уже подъезжали к расположению.
– Это с какого перепуга? – я как-то не въехал даже, о чем он говорит.
– Ну, я ведь сдался, струсил. Политрук говорил, что красноармейцы не сдаются.
– Это тебе политрук сказал? – скривился я.
– Ну, а как же, ведь сдался же? – Игорь отвел глаза.
– Мы провели операцию по захвату языка, ты отвлекал немцев, мы выполнили захват. Все так и было Саня? – я взглянул на Зимина в надежде на его сообразительность.
– Так и было! – мотнул головой Зимин.
– И ничего другого, ты все понял? – это я уже Синицыну.
– Да, ребята. Такого больше не повторится? Лучше пулю получить, – уверенно произнес Синицын.
– А вот это глупо, – прервал я, – пулю и дурак выпросит, а кто воевать будет? Немец полстраны подмял, кто его назад гнать будет. Если мы все ляжем, здесь могильник будет, а не наша родина. Думайте, парни.
Мы подъехали к позициям нашей дивизии и были остановлены солдатами, которые от неожиданности нас чуть в расход не списали. Но все утряслось, вызвали нашего ротного, а когда он примчался, нас потащили в штаб дивизии.
В поселке царило уныние, сидевшие тут и там бойцы пытались заниматься кто чем. Где-то слышались негромкие звуки гармони, тоскливые и скребущие душу. И я прекрасно понимал, почему.
В блиндаже нас встретил комдив и, конечно, представитель особого отдела. Мрачные командиры выслушали краткий отчет о наших похождениях и отправили меня писать рапорт. А вот парней попросили задержаться.
– Докладывайте, красноармеец Зимин.
– В лесу, рядом с бывшими позициями наших соседей, напоролись на немецкий патруль. Фашисты были на двух мотоциклах, всего шесть солдат. Вынуждены были открыть огонь. После короткой перестрелки, пятеро врагов было уничтожено, один захвачен в плен и доставлен в расположение дивизии.
– Что по моей просьбе? – дождавшись паузы, спросил Афанасьев.
– Красноармеец Новиков в бою показал себя хорошо. Не растерявшись, подкараулил и тихо снял одного немца, убил ножом. Грамотно спланировал нападение на патруль, в результате был захвачен язык.
– Ничего странного за ним не заметил? – а это уже кое-кто постарше звездами.
– Знает много. Говорит чудно. Когда раздавал указания, я даже подумал, что передо мной – командир. В смысле, минимум лейтенант. Отлично стреляет, умеет выбирать позицию. Верно распределил цели по важности. Как я уже сказал – соображает очень быстро и четко.
– Вот как! – удивленно воскликнул комдив. – Хорошо бойцы, можете идти. Подробнее укажите в отчетах.
– Зимин и Синицын, дружно развернулись и вышли.
– Вот про это я и говорил, – прозвучало за спиной парней.
Глава 4
Часа два нас не трогали, я даже поспал часок и поел, а то в желудке давно ничего не было. Ведь чуть не обделался, когда немца резал. Хотя, что уж там, блеванул знатно. Вот, опять подошло, как вспомнил. Блин, надо отвлечься. Разобрал трофейный немецкий карабин, вычистил, из своей-то винтовки я почти и не стрелял. Хотя надо и ее почистить. Хорошая вещь, этот немецкий штуцер, и полегче, и поухватистей нашей «мосинки», да и отдача приемлема. «Мося» уж больно лягается, мощи слишком много. А тут – в самый раз.
– Новиков, к командиру! – раздалось рядом. С призывом так, властно. Сразу захотелось бежать и выполнять. Я вскочил, поправил гимнастерку, надел пилотку и вылез из землянки.
– Давай, дуй быстрее, комдив злой как черт. – У входа стоял красноармеец с винтовкой.
– Во, блин, попал, а чего я сделал-то? – выпучив глаза, проговорил я.
– Да они немца как допросили, так и орут уже третий час.
Посыльный оказался разговорчивым парнем, рассказал, что мне бояться нечего, командиры что-то придумали, он краем уха слышал. Блин, я теперь каждого окрика или взгляда опасаюсь.
– Во дела, там же целый майор госбезопасности сидит, сейчас прицепятся…
– Да нужно ему больно, – оборвал меня посыльный, – он, кстати, нормальный мужик, в отличие от нашего политрука. Но не выдавай меня! – парень осекся и испуганно посмотрел на меня.
– Да мы с тобой и не разговаривали.
