обещают сделать что-то уже завтра. На том и закончили. Когда уходили, ко мне подошел один солидно выглядящий дядька:
– Я вам должен спасибо сказать. Иначе так бы про меня и не вспомнили.
– Извините, вы это о чем? – Я не знал этого человека.
– За мое орудие, Грабин, я…
«Во блин, когда его успели притащить сюда», – мелькнуло у меня в голове.
– А! Да не за что, Василий Гаврилович, – запинаясь, ответил я.
– А откуда вы про него знаете, можно спросить, ведь полигонные испытания мне не разрешили провести. Мы с коллегами испытывали его сами, как могли.
– Молодцы, что не отчаялись. И что ведете по нему работу даже сейчас.
– Откуда… Но как? – изобретатель испуганно глядел на меня, выпучив глаза.
– Не забивайте голову, товарищ Грабин. Работайте спокойно и помогите войскам хорошими пушками, – несколько высокомерно заявил я. Плевать, сами привезли сюда. Пусть теперь думают.
– Спасибо, – явно смутившись, только и проронил инженер.
– И вот еще что, нужно поработать со снарядами. Хорошо бы снаряд новый сделать – подкалиберный или простой бронебойный до ума довести. Вот тогда немецким танкам лучше сразу на заводах сгорать. – «Кто знает, может, и придумают что-нибудь», – подумал я.
– А что за снаряд?
– А вы поспрашивайте в своих кругах, – я решил заканчивать беседу, так как майор уже косился на часы. – До свидания, товарищ Грабин, было приятно познакомиться, – мы с майором пошли к машине. А Грабин в недоумении остался стоять.
– Не много ты ему сказал? – с легкой укоризной в голосе, спросил майор.
– Нормально, он понял, что раз я знаю и про его орудие, и про то, что они его по-тихому совершенствуют на своем предприятии, то и дальше думать станет.
– Ну, может, ты и прав. Только все это секретно, советуйся со мной в следующий раз.
– Чем выше секретность, тем быстрее произойдет утечка. Нормально все, – легкомысленно добавил я.
Мариновали меня две недели. Честно, думаю, отделался очень легко. С утра и до обеда – сплошные допросы и расспросы. С обеда и до вечера возили по предприятиям. А на ночь опять допросы, чтобы спалось крепче, наверное. «Умудохивали» как клячу колхозную. Вообще, я старательно намекал на то, что вспоминаю о чем-либо только тогда, когда соприкасаюсь с какой-либо вещью или ситуацией. Очень на это нажимал. Наконец меня услышали на небесах, и появился Истомин.
– Собирайся, – заявил тот с порога.
– Куда меня? – осторожно спросил я.
– К Лаврентию Павловичу. Наверное, сегодня ты последнюю ночь проведешь в Москве, по крайней мере в этот приезд.
– О как! И куда меня засунут, на зону? Или еще дальше? – Я уже ждал чего-то подобного. Больно хорошо все шло.
– Да брось ты, я говорил уже, не будут тебя сажать. Товарищ Берия все скажет.
– Заинтриговали, блин, я ж теперь трястись до последнего буду. – На самом деле, после всей той круговерти из допросов и бесед, меня уже трудно было напугать.
Глава 9
К Лаврентию Павловичу я входил один, Истомин остался в приемной. Генеральный комиссар государственной безопасности встретил меня тяжелым взглядом. Явно не в духе, что-то случилось? Конечно, случилось, война ведь идет. Что там у нас на конец сентября, начало октября? Ленинград, Киев. Нет, Киев уже потеряли, слышал сводку.
Блин, не помню ни хрена. В голове после последних дней – каша.
– Здравия желаю, товарищ Берия.
– Здравствуйте, товарищ Новиков. У меня плохие известия для вас.
– Что ж, готов понести то наказание, какое заслужил, – повесив голову, пролепетал я.
– Да нет, вы меня не так поняли. С вами как раз все наоборот. Приказ о награждении вас и разведчиков первой роты, в которой вы воевали, подписан товарищем Сталиным. Позже вам вручат заслуженную награду. Но вот с остальным…
– А что случилось-то? – спросил я, когда Берия на секунду задумался.
– Полностью потеряна связь с «вашей» дивизией, она не успела отойти на подготовленные позиции, вероятно окружение. Надеюсь, они еще не уничтожены, а просто в окружении и у них проблемы со связью. Из 111-й дивизии, помните, это ваши соседи справа, высылают группу разведчиков, они должны пройти позиции врага и узнать точно, что с войсками. Вашими друзьями-
