умудрился изловчиться и не упасть на меня сверху, а устоять на ногах.
— П-п-ростите… — прошептала я с пола и взвыла в голос, когда заметила, что папка с документами, которую я принесла личу, выпала у него из рук на стол. Я, пока падала, задела чернильницу, и теперь на бумагах расплывалось огромное чернильное пятно.
— Вот что за шушель?!
— Ну не совсем чтобы шушель. — Лич посмотрел на меня строго, и я снова едва не рухнула в обморок. Все было не просто плохо, все было ужасно.
— Это мое вечное невезение! — На глаза навернулись слезы.
— Правда, что ли? — уточнил лич, который брезгливо держал двумя пальцами листочки и задумчиво наблюдал, как на пол с них падают жирные чернильные кляксы. — И давно вам так не везет?
— С момента получения диплома! Что бы я ни делала, все получается…
— Как сегодня. Да?
— Обычно еще хуже, — покаялась я.
— Подойдите сюда! — скомандовал лич и выкинул пришедшие в негодность документы в мусорную корзину.
— Мы сможем это восстановить? — тихо простонала я.
— Мы? — На лице лича мелькнуло удивление. — Мы — нет. Это программа по курсу несмертельных проклятий на следующий год, которую ректор подсунул мне в качестве образца. Ее делал аспирант Ариона Демион фон Аррис. Он сможет.
— Неужели из-за меня кому-то придется переделывать работу? — Мне стало плохо. Я ужасная! Отвратительная личная помощница!
— Ему не привыкать. — Лич отмахнулся. — Вы представляете, что такое быть аспирантом у нашего ректора? Демион — смышленый молодой человек, должен был оставить себе копию. Если у него ее нет, он дурак. А дураков надо учить. Подойдите сюда, Мира. Я вас не укушу! Что вы, ей-богу, как студентка-первокурсница!
Я не посмела возражать и осторожно, бочком, приблизилась кличу. Он обошел сзади и положил пахнущие тленом руки мне на плечи. Признаюсь, я закрыла глаза и принялась молиться, чего не делала никогда.
— Перестаньте! — раздраженно отозвался он. — Вы мне мешаете своим навязчивым бормотанием!
— Так я про себя!
— Без разницы. Все равно раздражает.
Я послушно попыталась перестать, но тогда в голову начали лезть самые разные мысли, от которых самой стало тошно. Лич снова не выдержал и посоветовал:
— Уж лучше молитесь, фон не такой беспокойный, хотя и раздражает порядочно.
Решив, что, когда говорю, меньше думаю и, соответственно, меньше нервирую лича, я задала вопрос:
— А что вы, собственно, делаете?
— Ищу проклятие, — как ни в чем не бывало пояснил профессор и продолжил свои манипуляции.
— Проклятие? — удивилась я. — Какое проклятие?
— А это нам с вами расскажет Арион. Он же у нас в академии специалист во всем! — с издевкой резюмировал лич.
Я не поняла, сарказм относится ко мне и ситуации или к персоне ректора.
Профессор бесцеремонно схватил меня за руку и потащил к выходу. Я от этого действа в обморок не рухнула и поэтому возгордилась.
— И все же? — Я не отставала. Практически перешла на бег, чтобы успевать за профессором. — О каком проклятии вы говорите?
— О вашем. Или вы наивно считаете, будто невезучесть имеет естественные причины?
— Хотите сказать, меня прокляли?! — поразилась я настолько искреннее, что лич хмыкнул.
— Странно, что вам самой это в голову не пришло. Неужели всю жизнь не везло?
— Мне всегда очень даже везло, — призналась я. — Иногда даже слишком. Самый простой билет на экзаменах, научный руководитель, к которому хотела попасть. Я думала, мое невезение — это расплата за чрезмерную везучесть раньше.
— Ваше невезение — следствие чьей-то зависти и злобы, — возразил лич. — Признайтесь, много врагов было? Я так понимаю, ваши проблемы начались после выпуска? Кого вы из одногруппников бесили?
— Ну, многих. — Я пожала плечами. — Я легко поступила, легко училась и еще до написания диплома получила первое предложение работы. А у нас коллектив был преимущественно женский и завистливый.
