— Уже и кандидата, наверное, подыскали? — желчно осведомилась я, думая, как же ненавижу такое положение вещей. Бедная девочка, мне ее жаль. С таким-то отцом! Наверное, и отказаться не дали.
— А как же? — Он был явно горд собой. — И что самое приятное, они до сих пор считают, что нашли себя сами. Здорово ведь, правда?
Я не знала. Моего мнения никто не спрашивал и уж тем более не пытался сделать так, чтобы я думала, будто сама выбрала кандидата в мужья. Хорошо хоть успела сбежать и поступить в университет, иначе сейчас бы подтирала сопли третьему, а то и пятому отпрыску.
— Так зачем вы работаете? — снова поинтересовался он. — Мужа ищете?
— Как раз нет! — Я разозлилась всерьез. — Мужа мне найдут и без моих усилий. У матушки с моих пятнадцати лет есть список. Длинный, занимает целый блокнот. Но я хочу быть независимой, самостоятельной и успешной женщиной.
— Получается пока не очень, — честно отозвался он, еще раз заглянув в мое дело, и заставил покраснеть. — Ваш список впечатляет. За три года вы сменили девять мест работы. Вы считаете, это нормально?
— За последние три года от вас сбежали десять секретарш, — парировала я. — И это тоже ненормально. Так что давайте закроем тему «наших бывших» и постараемся сработаться.
— Не повод хамить начальству и ставить условия! — огрызнулся он, и я послушно закрыла рот. Впрочем, я давно поняла: молчать — не лучший вариант. Нервы портятся, а итог все равно одинаков. Можно молчать и вылететь, можно отвечать и так же вылететь. Поэтому когда ректор выдал: «Просто помните: если вас выгонят отсюда, то больше никто никуда не возьмет», — я не удержалась и ответила:
— Если вы выгоните меня, к вам никто не придет. А сейчас извините, я должна попытаться за беспорядком найти свою приемную. Уборщиков у вас в академии нет? Бюджета не хватает?
— Я не пускаю их к себе в кабинет! — рыкнул он и посмотрел на меня с такой ненавистью, что захотелось ойкнуть и сбежать, но я сделала над собой усилие и сдержалась. Начальник как собака — нельзя показывать свой страх, иначе так и будет пугать постоянно. А этот еще и укусить может.
— Очень грамотное решение! — снова не удержалась я, чем, похоже, окончательно вывела его из себя. — И сами не убираетесь? В мои обязанности это тоже не входит! Будем тонуть под горами мусора?
— В ваши обязанности входит все, что я пожелаю, и уборщиков я к себе не пущу! Не хватало еще, чтобы они мне все перепутали, криворукие дармоеды!
В следующие пятнадцать минут я поняла, почему никто тут долго не задерживался. Невинная фраза про уборщиков вызвала бурную и продолжительную реакцию. Арион фон Расс оказался в рабочих вопросах упрямым, скандальным и эгоистичным. И девочка из хорошей семьи Эльмира фон Морр обязательно спасовала бы, но вот Мира, которая повидала на своем веку целых девять неидеальных работодателей, как ни странно, смогла не только выстоять, но и немного отвоевать позиции.
Сошлись мы на том, что уборщики все же будут, но работать станут под моим непосредственным контролем. После этого ректор изволили метнуть в меня папкой с документами, благополучно промазали и, возжелав кофе, удалились работать. А я закрыла дверь и перевела дух, очень сильно надеясь, что подобное не будет происходить каждый день, а закончится, когда пройдет время притирания друг к другу.
Первый рабочий вечер выдался суматошным. К тому, что мой начальник — несдержанный хам, добавилось понимание — он трудоголик и живет буквально на рабочем месте, как и все мы. Арион фон Расс или тихо корпел над бумагами у себя в кабинете или показывался на люди и начинал орать.
На уборщиков, которые тронули вот эту очень важную и опасную для несведущих статуэтку (а что тогда она делает здесь, на полочке, у меня под боком?), на строителей — ну эти-то ладно, они, как всегда, сделали что-то не то и криво. Я бы и сама на них поорала. На меня, потому что я была ближе всех, а пар выпустить хотелось, и далее по списку. Сотрудники, работающие в академии, ходили на цыпочках и старались не попадаться начальству на глаза, поэтому и молились на меня. Я служила буфером между ними и ректором. Не сказать, чтобы такое положение вещей меня устраивало.
В итоге в комнату к себе я приползла в обнимку с Васиком уже после полуночи и рухнула без сил, стараясь не думать о том, что завтра в восемь утра мне нужно быть перед кабинетом ректора, улыбаться и делать вид, что я счастлива лицезреть недовольное начальственное лицо. Может быть, замуж и не работать — это все же не так плохо? Подобные мысли меня в последние три места работы посещали нередко, но я их упорно гнала прочь.
Зато сегодня меня не выгнали, и это уже достижение, а еще я разобрала свое рабочее место, выкинула кипу ненужных бумаг и привела в относительный порядок кабинет ректора. На очереди стояли ведомости, перепутанные личные дела и еще целый шкаф,
