Всё это он говорил, не прерывая собственную тренировку, что вызывало у подростка зависть пополам с восхищением. Но Грифич уверенно говорил, что если не забрасывать тренировки, то лет через пять-семь тот и сам так сможет… Талант есть!
– Командир, – тихонько подошёл Тимоня, – там Пугачёв прибыл. Грит, есть срочные новости.
Оставив цесаревича на Юргена, генерал-квартирмейстер поспешил в свой шатёр.
– Княже!
– Емеля!
Мужчины обнялись – они давно уже стали друзьями. Сословные предрассудки? Так казакам было на них… Сам же попаданец к своему титулу относился без излишнего пиетета – по вполне понятным причинам.
Новости же и правда были срочные…
Глава 2
– Англия, говоришь… – повторил Игорь, постукивая пальцами по ножнам шпаги.
– Она самая, – устало вытянув ноги, сказал Пугачёв.
– Хреново… Одно дело – финансовая там поддержка да бряцание оружием где-то в сторонке и совсем другое – прямые поставки. Ты уверен? Просто дипломаты ничего не писали.
– Дипломаты, – презрительно фыркнул Емельян, – а ты сам посмотри, какая «блестящая» у нас внешняя политика. Куда ни плюнь, сплошь родственник императора посланником.
– Преувеличиваешь.
– Немного. Сам знаешь – Пётр слишком добр к своим родственникам…
Помолчали – обсуждать действия императора в шатре… чревато. Но проблема и в самом деле была – родственники у повелителя России были неисчерпаемы, и всех требовалось пристроить к делу. В Россию путь им преградили Воронцовы – пусть не до конца, но всё-таки. Зато в Европе каких-то барьеров для них не было и посты всевозможных посланников для них едва ли не придумывались.
Титулованным европейским голодранцам любая копейка была в радость, и нужно сказать, что на первых порах решение направить порывы родственников Петра в сторону Европы выглядело многообещающе – ну кто может лучше понять европейцев, чем сами европейцы? Ан нет, дипломатическими способностями обладали далеко не все. Собственно говоря, даже интеллектом не все могли похвастаться…
Зато попытки решить какие-то свои проблемы за счёт России делал едва ли не каждый первый… В многовековые интриги аристократии впутывалось и многострадальное отечество, причём обычно его интересы не учитывались. Излишне благодушный Пётр Фёдорович старался искать во всём хорошие стороны и на все жалобы отвечал обычно:
«…Зато германская аристократия всё больше привязывается к России», не желая понимать, что это Россия всё больше привязывается к германской аристократии и недалёк тот день, когда «хвост начнёт вилять собакой».
Самое неприятное, что неприятности от Англии Игорь (да и не только он) предвидел сразу после мятежа. Ну а после того, как торговля с островным государством изрядно подсократилась, да и торговать стали всё больше не сырьём, а готовыми канатами и парусиной (спасибо Миниху!), да после начавшейся междоусобицы в Польше – втором импортёре таких товаров… Недальновидность императора в вопросах внешней политики была очевидна, и что самое плохое – он упорно не желал понимать этого факта.
– Много ружей-то?
– Не знаю, – развёл руками Пугачёв, – таятся, сволочи, так, что… Но информацию подтверждали не только донцы, но и запорожцы, армейские… Что и как, сказать сложно, но точно – не меньше двух небольших кораблей, загруженных современными ружьями. Ну и помимо ружей хватает… всякого. Вон, даже английских медиков направили в Турцию несколько десятков.
– Джон, – медленно сказал блеклый чиновник таким тоном, что стоящий перед ним хирург моментально вспотел, – Англии НУЖНО, чтобы вы отправились в Турцию.
– Но, сэр…
– Или мне напомнить, кто вас спас от суда за нелегальные аборты и несколько десятков погибших при этом женщин?
– Не надо, сэр! – хирург, пробивающийся по большей части аналогичными, не слишком легальными заработками, прекрасно
