Подозвав Рысьева и обговорив с ним детали, Рюген приказал ему:
– Начинайте кружить. В схватки не ввязывайтесь, просто из карабинов их ссаживайте. Даже не по людям цельтесь, а по тягловой скотине.
– Можно и по скотине, – с сомнением ответил Прохор, – но зачем?
– Да просто замедлить и помешать, ничего больше, нам потери среди скотины важнее, чем среди людей. Чем дольше они провозятся, тем проще будет их «ощипать».
Рысьев хмыкнул понимающе и прокомментировал:
– Вот ты разъяснил про скотину и про обозы – и всё понятно, а я бы даже не догадался тягловый скот отстреливать.
В помощь «Варягам» Грифич дал два драгунских полка, приказав им стоять на подстраховке. Пусть кавалерию и выбили, но не всю.
– Бах! Бах! – доносились редкие выстрелы карабинеров, стреляющих не по команде, а наверняка. Самые меткие выцеливали офицеров – с разрешения Грифича, остальные же занимались прежде всего волами. Достаточно быстро обозные сообразили, что надо защищать скот, и сколотили для этого какие-то щиты из досок, жердей и мягкой рухляди. Щиты эти где нацепили на самих животных, где потащили люди, прикрывая скотину… Результат был один – движение обоза замедлилось очень сильно, а эффективность щитов оказалась достаточно сомнительной против метких стрелков.
Обстреливали обоз до самого вечера, с самых дальних дистанций. Вёлся и ответный огонь – нарезного огнестрельного оружия у турок хватало. Но есть разница – стрелять по скоплению людей или по редко стоящей цепочке улан, которые ещё и прячутся за вязанками хвороста?
– Алла! – И несколько сотен турецких кавалеристов предприняли безнадёжную контратаку, вырвавшись из рядов повозок. Безнадёжную, потому что их было попросту мало и они сильно уступали в классе русской кавалерии. Но маловероятно, что у них был выбор: «сбить» полки Померанского туркам нужно было любой ценой.
Топот конских копыт, опущенные пики и сабли, блеск доспехов и пышные перья султанов на некоторых шлемах. Красиво, но бесполезно – османы так и не выучили урок и по-прежнему не умели воевать в составе большого отряда.
– Ура! – И охраняющие стрелков драгуны смяли мусульман, втаптывая их в землю. Пусть их обмундирование выглядело не так эффектно, но русские отражали атаку в едином строю, работая слаженно, предпочитая эффективность, а не эффектность. Преследовать до самого обоза и лезть под пули не стали – так, отразили и хватит…
Движение замедлилось настолько, что до вечера он прошёл не более пяти километров, причём часть повозок, оставшуюся без волов и лошадей, тащили люди.
– Бездари!
– Что ж ты так, княже, – укоризненно спросил Тимоня.
– Да это же жуть какая-то, – «пожаловался» Игорь, – мы же столько лет воюем с ними. В том числе и пехота против конницы – и успешно! И ничего не переняли!
– Наставник, ты увлёкся, – засмеялся Павел.
– Ну есть немного, – ворчливо отозвался Рюген под смешки окружающих. Водился за ним такой грешок – мог начать критиковать противника за глупость с самым возмущённым видом, вызывая улыбки у окружения.
– А что ты не хочешь их атаковать сегодня? Можно было бы хорошо проредить? – задал резонный вопрос Наследник.
– Сейчас они злые, драться будут ожесточённо. Ночью же сами себя «накрутят» и тогда пужливее будут. Ну и видишь же, что я их к воде не подпускаю. Какие-то источники они проходят, но напоить всех не получится, так что напьются только воины познатней и верховые кони, а остальным не хватит.
– Ну а как иначе? – удивился цесаревич. – Сама логика подсказывает… Ааа! Опять твои штучки! А завтра в атаку пойдём, а у них уже единства нет – будут орать «нас предали», если ударим достаточно сильно.
– Где-то так, – улыбнулся Грифич, – это ж не русские. Тут мало того, что в основном это ополчение по сути, так ещё из разных османских провинций, да из разных народов. Некоторые из них друг с другом и в мирное время ужиться не могут, а уж сейчас им только повод нужен – мигом вспомнят всё «хорошее».
Ночью отошли на десяток километров и встали лагерем, жаря конину, коей по понятным причинам было в избытке. Но вот лёгкая конница не спала и всю ночь изображала нападение на турок, обстреливая их из ружей и луков. Свою лепту внесли и «Волки», сумевшие прокрасться в лагерь и поджечь кое-какие припасы. Утром, когда ещё не начало рассветать, они отчитывались Рюгену:
– Поразительный бардак, – кратко охарактеризовал ситуацию в турецком лагере старший группы. – Сир, ты же знаешь, что я
