собственный почерк, а потом Джер оттащил меня как можно дальше. И, наверное, увел бы прочь, если бы не иллюзия, заполнившая комнату.
Мы находились на пляже, на том самом, что появлялся в моих иллюзиях. Точнее, сквозь призрачные очертания пляжа и море явственно виднелись мрачные стены замка, но призрак-пейзаж казался очень реальным.
— Что происходит? — почему-то шепотом спросила я у Джера.
Вместо ответа тот сжал мою ладонь.
Волны набегали на песок, забирая в море камушки и ракушки, оставленные отливом. Мне казалось, я даже чувствовала соленый морской запах. Хоть и ни разу в жизни не была на море. Наверное, поэтому о нем и писала. Море, как давняя и несбыточная мечта, являлось едва ли не во снах. А теперь вот в иллюзии.
— Это сцена из твоей книги?
Сначала я не поняла, почему Джер задает этот вопрос, а потом увидела призрачную фигуру девушки. Она брела по пляжу, придерживая подол пышного синего платья. Длинные светлые волосы развевались на ветру, пушистые черные ресницы были мокрые от слез.
— Это Белль, — вырвалось у меня.
— Кто? — не понял Джер.
— Моя героиня.
Что происходило? В том, что это делал Роман, я не сомневалась.
— Начало романа, — пояснила я, — это вторая часть ее истории. Я дописала до того момента, как она…
Девушка остановилась, вглядываясь в белоснежный песок. Наклонилась и что-то раскопала. Яркие камни блеснули на солнце. А потом волна едва не унесла находку в море, и Белль пришлось замочить легкие белые туфельки, чтобы догнать находку.
— И что это?
Джер заметно успокоился, наблюдая за сценой так, словно сидел в кинотеатре. Да и я испытывала смешанные чувства. Одно дело писать роман, видеть его опубликованным и радоваться тому, что фантазии нашли читателя. Другое — абстрактно осознавать, что мир, тобою созданный, для кого-то реален. И совсем иное видеть его наяву. Наверное, если бы мою книгу когда-то экранизировали, ощущения были бы менее головокружительные. Я словно заглянула в соседний мирок.
— Маска. Сейчас она ее наденет.
Белль действительно отряхнула голубую маску, расшитую кристаллами и серебристыми нитями. Я знала, что ее ведет любопытство, смешанное с обидой. И она эту маску наденет.
Медленно Белль приблизила маску к лицу. Я затаила дыхание. Девушка закрыла глаза, прижимая маску крепко к лицу. И поняла, что отныне ей ее не снять. Платье вспыхнуло голубым пламенем, превращаясь из простого наряда не самой знатной девушки в роскошное одеяние аристократки. Расшитое так же, как маска, платье напоминало свадебное, и разве что цветом отличалось от привычных пышных нарядов невест.
Белль взглянула на небо, слабо улыбаясь. Яркая вспышка ослепила нас, Джер закрыл меня спиной. Я ощутила легкий жар и негромкий звон, словно звенела парочка хрустальных колокольчиков. Затем все стихло. Я приоткрыла один глаз и осмотрелась. Холл выглядел так, словно ничего и не было. Разве что мой блокнот валялся на полу, а постамент и Книга бесследно исчезли.
Непослушными пальцами я подняла блокнот. Он оказался внутри совершенно пустым.
— Я не понимаю…
— А я предупреждал.
Роман, как всегда, появлялся неожиданно и тогда, когда его вроде бы и ожидаешь, но как-то веришь, что на этот раз подобное «счастье» обойдет стороной.
— Как там в твоей книге?
Я оцепенела, когда он достал буквально из воздуха мой роман. Тот самый, вышедший в издательстве в родном мире. Небольшим тиражом, с девушкой на обложке.
— Пять континентов, десятки городов-островов, подводные храмы… да, большой мир. Как думаешь, что с ним станет, если ты не допишешь книгу? А я тебе расскажу, Алена. Он погибнет. Медленно угаснет, лишившись магии. Лишившись жизни. Шанса на нее. Ты создала его… а теперь уничтожишь.
— Он-то что тебе сделал? — Мне хотелось ударить Романа, но он находился слишком высоко, на лестнице. И улыбался. Так, как улыбается победитель, загнавший жертву в ловушку.
— Ты слишком много мне мешала. Надо было тебе сделать то, что я просил, и не лезть не в свое дело. Теперь будут страдать
