– Я смотрю, за полтора месяца ссадины и синяки сошли. Хотя шрам на брови остался. Чем я так привлёк ваш интерес?
– Ну как же, такой интересный молодой человек не может не произвести впечатления своими действиями. Это я как профессионал говорю.
– Но он же только машину разбил! – возмутилась Ольга.
Видимо, она не смогла прослушать наш с Жанной разговор на кухне, мы тихо говорили, понизив голос, поэтому любопытная егоза крутилась рядом, пытаясь понять, что происходит.
– О-о-о, девочка, по сравнению с остальными делами этого юноши та история просто детская шалость.
– А что он сделал? – любопытство у той никак не унималось.
– А вот это тебе знать не нужно. Кстати, вы не оставите нас вдвоём?
– Конечно, – согласилась Жанна, бросив на меня острый взгляд. – Оля, идём.
Когда дверь за хозяйками закрылась, Ольга имела недовольный вид – не дали послушать. Следователь спросил:
– Те в подвале, они были не с Земли?
Я молча кивнул, сделав очередной глоток чая.
– Ты тоже инопланетянин?
Невольно фыркнув, я неопределённо покачал головой и утвердительно кивнул, отчего следователь глухо выругался. И, печально вздохнув, сказал:
– Спасибо. Спасибо, что позвонил нашим и вытащил из подвала с семьёй. Прибывший первым наряд сразу прошёл по кровавому следу волочения, нашёл на двери мой китель и спустился к нам. Долго не искали, путь в подвал чуть ли не стрелкой был нарисован. Нас освободили и отправили в больницу. С детьми в норме, психологи помогают забыть случившееся. Жена только переживает, что дочка обезображена на всю жизнь. Видел у неё на щеке ожог? До костей прожгли, твари.
– Могу помочь в этом. Отдаёшь мне дочку, через три дня возвращаю. Никаких шрамов не будет, – поставив пустой бокал на тарелочку, предложил я.
Следователь, не мигая, молча смотрел на меня странным взглядом, пока не спросил:
– Зачем вы тут?
– Конкретно я или эти?
– Все.
– Ну, я тут по делам, старые долги раздаю. А антарцы – это корпорация, занимающаяся добычей и торговлей людьми. Там у них людей с высокими показателями интеллекта очень мало, идёт медленная деградация. А тут такой аквариум по выведению уникумов. Их крадут, вывозят и продают на рынках. Спрос огромный. Работают тут около шестидесяти лет. Из рабства выбираются в люди единицы. Остальные так и… Не стоит говорить, как утилизируют рабов. Аппетит пропадёт.
– А ты, получается, не из этих?
– Из другого государства, где рабство официально запрещено, наши государства часто воюют, двадцати лет не проходит, чтобы не было очередной стычки или военного конфликта. Я тут как частное лицо.
– Почему они нам не помогут?
– А зачем? Это дикие пространства, тут ничего ценного, разве что людской резерв, но для нашей империи он не критичен. Не интересны вы никому, кроме работорговцев. Кстати, их сеть в России я зачистил, на них и местные работали, и на контракте из их империи. Групп было несколько: один в Сочи, один в Сибири, пара в Ростове, ну и в Москве. Главарей я при тебе зачистил, потом медцентр и ещё одиночка, препод в одном из университетов, шею ему набок положил.
– Жёстко, – прокомментировал следователь, но одобрительно. – А олигарх со своими людьми тебе чем помешал?
– Дорогу перешли, а я никогда не колеблюсь в устранении препятствий.
– Больница и пропавшая девочка-подозреваемая – твоя работа?
– Знаешь же, зачем спрашиваешь?
– Та женщина созналась в убийстве подростка, все улики показывают на неё. Его отец, я так понимаю, тоже твоя работа?
– Жалко её было, не люблю, когда кому-то должен, а тут волей-неволей сдал её. Подумал, и искупил перед ней свой поступок. Был у полковника, был у лучшего друга его сына, он, кстати, хорошо полетал в окно, ну и других дружков, что в этих развлечениях принимали участие, навестил.
– Убил?
– Последних не посчитал нужным, оторвал средства насилия.
– Не опасаешься мне вот это всё так рассказывать? А если у меня с собой группа захвата?
