пассажиров закашлялся, дамы прижимали к носам надушенные платки. Даже рулевой у штурвала на миг отвлекся, чтобы вытереть грязный пот.
Корабль замер над посадочным ложем, словно вдруг передумал, и матросы поспешно бросили вниз швартовые тросы. Летучий змей, ощутив, что его привязывают, недовольно дернулся, тросы натянулись, и я заметил, как пальцы капитана буквально впились в складки на деревянной шкуре. Змей поупрямился еще с полминуты – скорее, уже для вида – и наша трехмачтовая громада легла, наконец, на толстые причальные брусья. Пассажиры зааплодировали.
Капитан обернулся (лицо его, несмотря на загар, побледнело от напряжения) и слегка охрипшим голосом произнес:
– Дамы и господа, на сегодня наш рейс окончен. Трап сейчас подадут. Жду вас на борту завтра. И от имени всей команды – удачи вам в новом цикле!
Суета на палубе нарастала. Люди смеялись – пусть иногда и нервно – и оживленно переговаривались. Многие только теперь по-настоящему осознали, что смена цикла – уже не досужие разговоры, а реальность, которая застигнет нас в ближайшее время. Я достал «глазок» и еще раз взглянул на солнце. За последние два часа пятна стали жирнее и проступили ярче. Если так пойдет дальше, то все начнется еще до сумерек.
Подали трап, и пассажиры двинулись к выходу. Барышня, коловшая нас недавно иголкой, что-то втолковывала купцу. Тот снисходительно, но вполне благожелательно слушал. Ну что ж, дамочке повезло. Она путешествует третьим классом, и в обычных обстоятельствах не имела бы ни единого шанса свести знакомство с таким респектабельным господином. Но, когда плачет солнце, случаются невероятные вещи. Не знаю, какие тайны грядущего барышня хотела прочесть в узорах на полотне, но гадание явно пошло ей впрок.
Старая опекунша с телохранителем провели малышку к ступенькам, заслоняя от посторонних взглядов. Я посмотрел им вслед. Любопытно, увидимся ли мы снова? Вернусь ли я вообще на корабль?
Живи…
Что ж, поглядим, что нам предложит славный городок Белый Стан. Я, кстати, бывал здесь проездом лет пять назад – в середине цикла, – но ярких впечатлений не сохранилось. Ну разве что два придурка с кривыми саблями пробовали снести мне башку. Но это так, рутина. Обязательная программа. Гораздо сложнее мне вспомнить город, где обошлось без таких попыток. Жизнь я прожил долгую и насыщенную.
Излишне долгую.
Слышишь, солнце?
Возницы, ошалевшие от неожиданного наплыва клиентов, наперегонки подлетали к борту. Гвалт стоял невообразимый, возле трапа было не протолкнуться. Пыль навязчиво лезла в ноздри. Я кое-как продрался через толпу, отмахнулся от очередного извозчика («Куда желаете, господин? Гривенник, домчу мигом…»). Едва не вляпался в свежий лошадиный помет. Притормозил, пропуская упряжку из двух волов, – они тянули циклопическую телегу. Груз был укрыт дерюгой, а рядом шагала четверка стражников, напряженно зыркая во все стороны. Надо же, какие серьезные – можно подумать, живую руду везут. Хотя кто их знает.
Я шел практически налегке. Саквояж оставил в каюте – все равно там не было ничего по-настоящему ценного, а меня терзало предчувствие, что лишнее барахло в этот вечер мне будет только мешать. Шел пока что без всякой цели. Если мне суждено во что- то ввязаться, то это произойдет независимо от моего желания. Я давно уже не восторженный юноша, чтобы рассуждать о свободе выбора. Кто-то сочтет это пессимизмом, но, по-моему, жить так намного проще.
Выбрался на рыночную площадь и огляделся. Здесь галдели еще сильнее, чем у причала. Все поминутно смотрели в небо и что-то доказывали друг другу, размахивая руками. Одни торговцы уже закрывали лавки, другие, наоборот, бросались ко всем проходящим мимо, надеясь что-нибудь продать напоследок. Один торгаш – неопрятный толстяк в расписном халате – даже осмелился схватить меня за рукав. Я молча двинул ему под дых, а когда он согнулся, добавил коленом в морду. Этим и ограничился, даже руку не стал ломать – только выкрутил для острастки. Я же не зверь и хорошо понимаю, что люди сейчас слегка не в себе.
Толстяк скулил, елозя передо мной по земле, а его соседи старательно отводили глаза. Я брезгливо вытер ладонь о штанину, развернулся и пошел дальше. Сквозь общую какофонию прорывались обрывки случайных фраз и выкрики зазывал.
– …плачет, и что? Теперь бесплатно отдать?..
– …говорю ему – часов пять еще, чего ты мечешься? Нет, отвечает, так оно, мол, надежнее. И тащит свой сундук, раскорячился…
– …шелк, живой шелк! Платки, косынки! Недорого!..
– …не будет бунта, уважаемый. Не будет, точно вам говорю. Ну, зарежут пяток солдатиков – так вроде не в первый раз…
– …да вон же шестое! Слева!..