— Я начал догадываться, что не все так просто…
— Еще бы! — воскликнул Арар. — Какой нормальный мужик будет сеть-то плести?
Глеб фыркнул и закатил глаза.
Вскоре маги ушли, на пару часиков заглянули Ромео и Фиона, потом родители Ираса — поинтересоваться, не нужно ли мне чего и не хочу ли я прогуляться, и, получив мой отрицательный ответ, ушли. Мне необходимо то, чего они не в состоянии дать. Чтобы Ирас оказался рядом.
Я снова осталась одна, побродила по комнате, сходя с ума от тревожных мыслей, и приняла твердое решение отвлечься. Впервые за все время, что я живу на свете, мне захотелось вышивать. Я усмехнулась, представляя, как год назад ни за что бы не поверила, что такое будет возможно. Сейчас же размышляла о рисунке. Жар-птицу на бумаге нарисовала сама. Полюбовалась и подумала, что стоит наложить на эту работу особые чары — удачи, умиротворения, счастья, благополучия.
Вышивка действительно отвлекла, и я даже удивилась, когда на исходе третьего дня жар-птица была готова. Она полыхала огненными красками. Казалось, коснешься — почувствуешь жар, идущий от ее перьев. Я отложила работу, потерла глаза, сходила умыться и вернулась в комнату. Откинула чуть влажные волосы на спину и споткнулась.
Ирас, одетый в походный темный костюм, невозмутимый и абсолютно спокойный, сидел на подоконнике. Сердце сделало невероятный прыжок, ухнуло вниз, и по телу поползло пламя. Я стояла, смотрела на него, не зная, что сказать. Его неделю все ищут, с ума сходят, а он…
Принц поднялся, убрал прядь волос за ухо, оглядел меня с ног до головы и задал поистине идиотский вопрос:
— Ты почему так сильно похудела? Не кормят?
И жалость с чувством вины исчезли как не бывало, а вот злость… вернулась.
— Ты где был? Все с ума сходят! Маму бы хоть свою пожалел! — рявкнула я.
Черные глаза сузились.
И почему я все порчу, кто бы мне объяснил? Язык мой — враг мой. Правильно говорят… про меня. Но отступать уже смысла не было. Либо мы выясняем отношения, либо… Второй вариант я придумать не успела.
— Еще не успокоилась? — поинтересовался Ирас.
— А должна? Да как тебе в голову пришло провернуть помолвку без моего согласия? Думаешь, я знала, что творю? Да я Ромео хотела спасти! Он же умирал, а ты…
Ирас подошел ближе, оборвав тем самым мою пламенную, обвиняющую его во всех смертных грехах речь, вытащил из глубины плаща шкатулку, открыл и протянул мне.
Я заглянула и от удивления не то чтобы не нашлась, что сказать, я чуть мимо стула не села. Полупрозрачные голубовато- белые бусины сверкали так, что хотелось зажмуриться. Я даже не стала спрашивать, что это, потому что заранее знала ответ. Ледяные жемчужины! Те самые, о которых слагают легенды! Целая шкатулка! Сколько их тут? Сотня? Или еще больше?
— Не желаю, чтобы ты сомневалась в моих чувствах к тебе, — невозмутимо сказал принц и поставил шкатулку на тумбочку.
И причем проделал это так просто, как будто само собой разумеется — пойти и нырнуть на глубину за сокровищем. Так, раз плюнуть. А ведь маг опускался на дно в поисках ледяных жемчужин не один раз… Один нырок — одна находка. Я точно знала. То есть всю эту неделю он добывал их… для меня. И магия на берегу океана не работает, поэтому не нашли и не дозвались. Мамочки! Я сейчас с ума сойду. Зачем же он так? Мне же не надо… Я же… А он же…
Я жалобно всхлипнула.
Маска невозмутимости мгновенно слетела с Ираса.
— Ты почему слезы льешь? Что опять не так? Объясни мне!
Я вытерла щеки и снова всхлипнула.
— Чего ты хочешь?
Принц заметался по комнате, напоминая загнанного зверя.
— Просто скажи, и я сделаю все, что в моих силах! Да одна твоя слеза мне сердце разбивает, как будто оно хрустальное! — рыкнул он.
— Я так тебя люблю, — прошептала я.
— Всю жизнь мою с ног на голову перевернула. Да я уже… Что?
Ирас споткнулся, остановился, развернулся.
— Ирас, я так сильно тебя люблю.
