сказав, что для него, в отличие от принцессы, это вообще не вес. Та не возражала.
Кроме Настиного рюкзачка Александр нес сухой паек, флягу с водой, хороший фотоаппарат из двадцать первого века и мосинский карабин. Палатку, имевшуюся в аварийном запасе, решили не брать – климат острова Пасхи позволял прекрасно обходиться без нее, даже если в разведке придется задержаться.
По мере приближения к вершине лес менялся. На средних высотах он состоял в основном из гигантских пальм, потом между ними стали появляться средних размеров деревца с плодами, напоминающими ежевику.
– Это здесь такой тутовник, – пояснила Настя. – Ягоды не только вполне съедобные, но и довольно вкусные. Раз уж ты такой длинный, что достаешь до ягод, нарви, пожалуйста, и на мою долю тоже, а то мне за ними придется подпрыгивать.
И наконец, ближе к вершине, пальмы исчезли вовсе. Лес стал совсем редким, и состоял он в основном из деревьев, чем-то напоминающих дубы или буки. Не очень высоких, метров тридцать-сорок самое большее, но с толстенными кряжистыми стволами, в которых при желании можно было выдолбить неплохой дом, и развесистыми кронами диаметром метров по пятьдесят.
– Альфитония унабивидная, – продолжала демонстрировать эрудицию Настя. – Только очень большая, в двадцать первом веке она больше похожа на кустарник. Ее сок – отличное противовоспалительное, болеутоляющее и жаропонижающее. Неплохо помогает при артрите и ревматизме. И мы, собственно говоря, уже на вершине. Хорошо, что лезть придется не на пальму, а на альфитонию. Посторожи внизу, я быстро.
Действительно, уже через полчаса Настя спустилась с дерева.
– Облом, – прокомментировала она. – Недолго у нас получилось робинзонить в одиночестве. На месте поселка Ханга-Роа явно кто-то живет. Виден дымок, и это точно не лесной пожар – не с чего тут ничему загораться, – а костер. Возвращаемся к установке, но сначала мне надо ненадолго отойти. Раз уж тут нет кустов, то вон за то дерево. Провожать меня, ясное дело, не нужно.
Настя зашла за средних размеров альфитонию, но там повела себя не так, как можно было предположить. Она села на землю, привалившись спиной к стволу, вытянула ноги, опустила руки вдоль тела, закрыла глаза и расслабилась.
Глава 9
Вообще-то, если сосредоточиться и поставить себе именно такую цель, я могу как-то чувствовать не только открытия порталов, но и межмировые перебросы по методу Арутюняна. И Гоша тоже может, просто мы не всегда на этом сосредотачиваемся, все-таки император и канцлер – это довольно занятые люди, если кто не в курсе. Однако в ночь с двадцатого на двадцать первое сентября тысяча девятьсот двадцать второго года все бумаги были заранее убраны в сейф, никаких посетителей не было уже с семи вечера, и я сидел, потягивая пиво и прислушиваясь к своим ощущениям, ибо чуял нутром, что запуск с острова Пасхи может оказаться весьма интересным. И ровно в два часа ночи стало понятно, что нутро меня не обмануло. Запуск получился о-го-го какой! По ощущениям, он отличался от обычного примерно так, как на слух выстрел из пневматического пистолета на улице отличается от грохота ПФ в комнате. Я в обалдении покрутил головой. Кажется, мне уже приходилось ощущать нечто подобное – это когда в наш мир прилетел кусок подвала с Кобзевым и Кисиным внутри.
Зазвонил телефон. Кто хочет со мной поговорить, я уже знал. Во-первых, для сообщений с острова Пасхи было еще слишком рано. А во-вторых, на этот аппарат можно было позвонить только из малого императорского кабинета.
– У тебя все, можно ложиться спать? – сварливо поинтересовался Гоша.
Он тоже чувствовал моменты перебросов, и если это было, когда его величество изволили почивать, то на него потом нападала бессонница.
– Да, спокойной ночи, – пожелал я императору. Сам же, положив трубку, откинулся в кресле и прикрыл глаза. Лично для меня, похоже, ничего не только не кончилось, но еще толком и не началось. Так, кажется, если совсем расслабиться, то можно увидеть внутренность операторской объекта, ее узнать нетрудно. А вот и Кобзев, сидит у пульта с обалделым видом.
Затем поле зрения сместилось, и перед моим мысленным взором предстали качающиеся на ветру листья. Потом в просветах между ними мелькнул песчаный пляж и море, резкость картинки скачком увеличилась, и в голове возник пришептывающий бас:
– П-п-ааап, уу-ууу нн-нааассссс с К-коо-обззее-евым-мм ввсссёёё в п-пооряядкеее…
Примерно так выглядела мысленная трансляция из двадцать первого века, когда там был только один порталооткрыватель, а здесь – остальные три. Время у нас в этом случае текло в два раза быстрее, но мы уже привыкли к подобным эффектам. Но то-то и оно, что картина все-таки получалась не совсем такая, как в предыдущих случаях. В частности, там, откуда меня вызывала Настя,
