Число клиентов уменьшилось, финансовые потоки таяли, как снег на солнце. Они оказались одни против всех.
Тогда Жак понял, что сон – это еще и экономическая, и политическая ставка.
Ситуация ухудшалась день ото дня. Все трое из известных, уважаемых персон превратились в изгоев. Зеваки, проходя мимо клиники, чуть ли не пальцем показывали на нее, словно там находилось логово колдунов. Все это напомнило Жаку неприятный инцидент с участием защитников животных в кошачьих масках, которые оскорбляли его мать.
Как-то вечером, возвращаясь домой с работы, Жак заметил, что за ним кто-то идет. Вначале ему показалось, что это Сесиль Кулон, и он приготовился сказать, что более не желает давать интервью. Но это была не она.
– Здравствуй, Жак.
У женщины были светлые волосы. Лицо показалось Жаку знакомым.
– Мы знакомы?
– Да. Причем очень хорошо.
– Извините, у меня плохая память на лица…
– Могу дать вам подсказку… я брыкаюсь во сне.
– Шарлотта!
– Ох, а я сомневалась, не забыл ли ты меня, Жак, по прошествии стольких лет.
Он не решился сказать, что на самом деле узнал ее без труда, поскольку теперь, спустя почти двадцать лет, она стала еще больше походить на его мать.
Жак пригласил Шарлотту выпить стаканчик вина в ближайшем кафе.
– Расскажи, что произошло в твоей жизни за эти годы?
– Я окончила кинематографический факультет и основала компанию, специализирующуюся на разработке камер, способных снимать крошечные, слабо освещенные и движущиеся на большой скорости предметы.
– Ты замужем? – спросил он.
– Да.
– Ты счастлива?
– Да.
Они смущенно смотрели друг на друга.
– Я читала твое интервью о разрушительном воздействии снотворных на организм. Я считаю, что на тебя ополчились несправедливо.
– Спасибо за поддержку. Ты стала лучше спать?
– Не особенно. Думаю, из-за тебя. Когда ты ушел, я почувствовала, что пропустила судьбоносную встречу.
Жак сделал вид, что не понял ее.
– Я тоже теперь женат, – увильнул он от разговора.
– Жак, я пришла, потому что у меня есть к тебе предложение. Думаю, мы можем объединить наши таланты: мои знания в области кинематографа и твои – в области сна.
– Обычно, если зрители засыпают во время просмотра фильма, это плохой знак…
– Твоя мама говорила, что наступит день, когда детей в школе будут учить спать, а в кинотеатрах будут показываться сновидения. Эта идея получила признание. Вот уже пятнадцать лет, как я работаю над этим, причем небезуспешно. С помощью самых современных позиционно-эмиссионных томографов мне удалось поймать мысль и превратить ее в образ.
– Странно, такое впечатление, что все эти годы мы шли тремя параллельными путями. Я – в области психологии, Джакометти – в области технологий, а ты – в области визуального искусства. И вот, спустя шестнадцать лет, наши пути вновь пересеклись, потому что мы все созрели для этого. Жаль, что существование клиники «Морфей» теперь под вопросом.
– Возможно, я знаю, как решить и эту проблему. Я не сказала тебе о моем муже. Жиль занимает высокую должность в Министерстве обороны. Думаю, он сможет тебе помочь. Я слышала, как в одном интервью ты рассказывал о пользе хорошо управляемого сна для дневной активности. Мне кажется, Жиля заинтересовала бы перспектива сотрудничества с тобой.
– Как зовут твоего мужа?
– Жиль Маленсон. Он государственный секретарь по военным вопросам.
Жак смотрел на свою бывшую возлюбленную, вспоминая их первую встречу в «Сиеста-баре» и их первый поцелуй.
– Улучшить качество сна, чтобы убивать своего ближнего? – с иронией спросил он.
– Улучшить качество сна, чтобы защищать свою родину, – поправила она.
