Амазонии составляет 45 миллионов лет, – продолжил журналист. – Всего лишь…
– Похоже, официальная версия здорово отличается от реального положения дел, – вздохнул Жак. – Здесь нет и намека на тропический лес. Должно быть, он превратился в зубочистки или в одноразовые носовые платки.
Фрэнки с досадой кивнул.
– Мне известно, что ассоциации по защите лесов попытались замедлить вырубку деревьев, но у них ничего не вышло. Правительство финансирует средства массовой информации, которые нахваливают качество пальмового и каучукового масел
Дорога вдоль реки стала шире. То и дело попадались рекламные щиты с изображением счастливых малайцев на фоне автомобилей, телевизоров и компьютеров.
– Это все субсидирует правящая политическая партия «Национальный фронт».
– А как же оппозиция? Их беспокоят права оранг-асли?
– Оппозиция – это «Народный блок». Но они такие же продажные.
Они ехали и ехали, а джунглей все не было.
Жак начал терять терпение:
– Он сказал, что сенои убежали под натиском лесорубов на восток. Так давайте поедем на восток и в конце концов отыщем лес и… его обитателей.
Проехав еще несколько километров, они наткнулись на старую бензоколонку. В траве валялись велосипеды.
– Предлагаю пересесть со слонов на колесное средство, так дело все-таки пойдет быстрее, – сказал Жак.
Фрэнки сплюнул на землю в знак согласия.
Они крутили и крутили педали. С наступлением ночи сделали остановку, чтобы восстановить силы, и продолжили путь на рассвете. Наконец их взору открылся восточный берег.
Журналист ошеломленно оглядывался:
– О, нет! Они не могли так поступить! Они уничтожили весь лес! Древнейший лес на планете!
Кругом торчали пни.
Фрэнки подошел рассмотреть их поближе.
– Дерево было срублено несколько месяцев назад. Срез свежий, еще не успел засохнуть.
– Так, может, и сенои исчезли вместе с лесом? – предположил Жак.
– Я… я не ожидал, что всё сбреют так быстро.
Мужчины направились к рыбацкой хижине, замеченной неподалеку. В хижине проживала семья: старик со старухой и их великовозрастные сыновья. На стене висели постеры религиозного содержания – во славу Иисуса Христа, что указывало на то, что перед ними представители христианского меньшинства Малайзии. Парни лениво покачивались в нейлоновых гамаках. Взгляды всех членов семьи были прикованы к телевизору, где шла трансляция петушиного боя.
– Здравствуйте, – обратился Фрэнки к присутствующим на английском.
Никто не обратил на него внимания. Он рискнул заговорить на малайском, и беззубый старик ему ответил. Последующий диалог напоминал партию в пинг-понг; после каждой фразы раздавалось прищелкивание языком и что-то среднее между «хе-хе-хе» и «хо- хо-хо».
– Что он говорит? – спросил Жак.
– Говорит, что примерно год назад тут появилась группа аборигенов. Человек триста. Они были измождены. Задержались здесь на несколько дней, ночуя на пляже.
– Это могли быть сенои! И что с ними произошло дальше?
– Старик сказал, что на третий день приплыл большой корабль, и они все поднялись на его борт.
– И?
– Во главе группы была полная светловолосая женщина-европейка… Возможно, это была ваша мать.
Фрэнки продолжил болтать с малайцем, который, похоже, все больше раздражался. В какой-то момент он напустился на жену, которая не осталась в долгу и тоже закричала. Подключились «мальчики» – каждому за двадцать. Жак и без перевода понял, что вопли родителей мешают им слушать комментарии, сопровождавшие петушиный бой. Потом один из парней сказал нечто такое, что вызвало у всех приступ смеха. Парень поднялся с гамака и притащил коробку, в которой оказалась коллекция окурков. Выбрав один из них, он протянул его старику. Снова прозвучало веселящее всех слово. Старик похвалил парня, размахивая окурком, словно
