стене, и остекленевшими глазами смотрел на рукоять ножа, торчащую в его груди чуть выше третьей пуговицы кителя.
– Уж извиняйте, что вечеринку вам испортил, – негромко произнес Сашка, убирая пистолет в кобуру. – Неплохо товарищ Коровин сработал, – вынес он свой вердикт и снова исчез в темноте.
Командир гарнизона укреплённого района Баг майор Стенли в эту ночь засиделся над документами. Требовалось срочно свести воедино три расходные ведомости: на рис, на коровье масло и на сахар. Казалось бы, ничего сложного, но у майора все время получалось, что либо гуркхи слопали все масло, либо стаффордширцы – весь рис, да ещё и обильно посыпав его сахаром. При этом получалось, что та же самая стаффордширская рота свое пайковое масло вынула, по- видимому, из воздуха, так же как и непальцы – свои рис и сахар…
Стенли скомкал очередной испорченный листок, на котором значилось, что гуркхи съели масла впятеро больше, чем получили, и глубоко задумался. Разумеется, некоторая часть этого масла была… ну, скажем так – эфемерна. Но ведь остальное они получили?!
А куда его девали командир роты и его бохадур-лейтенанты[41]?
Майор плеснул себе в стакан розового джина, подумав, добавил портвейна и сделал длинный глоток. Тяжела военная служба, хотя и прибыльна.
После портвейна с розовым джином Стенли вдруг почувствовал, что у него затекли ноги, и он встал. Разминая ноги, подошёл к окну, удовлетворенно оглядел чисто выметенный плац. На флагштоке в полном безветрии обвис гордый «Юнион Джек». За ним были казармы сикхов, за ними. А КУДА ДЕЛСЯ ЧАСОВОЙ ВОЗЛЕ ФЛАГА?!!
Майор резко бросился к двери. Часовой, оставивший свой пост – это… это… Во всяком случае, в сравнении с ЭТИМ коровье масло, рис, сахар – да что угодно! – блекнут и становятся совершенно не важным. Куда делся этот негодяй?!
Весь пышущий благородным негодованием Стенли выскочил из помещения штаба. Вернее, собирался выскочить. Но стоило ему потянуться к ручке двери, как что-то сильно ткнуло его ниже шеи, и по телу словно бы пробежал электрический разряд, от которого мгновенно отказали руки и ноги. Майор кулем осел на пол, а прямо перед ним из ниоткуда возник человек. Странная одежда, измазанное чем-то лицо, на котором холодно пламенели синие глаза…
Стенли быстро и профессионально связали, а потом с трудом втащили обратно в кабинет. Во рту оказался плотный комок из свалянной шерсти, и твердый палец, похожий на кончик дубовой трости, снова нажал куда-то. Майор ощутил, что снова чувствует свои конечности, но радости ему это как-то не прибавило.
– Майор, – тихий и уверенный голос говорил по-английски с тем характерным пришёптыванием, которое свойственно аристократам. – Если вы будете разумным, то сохраните свою жизнь и здоровье. Если нет, то ни первого, ни второго я вам не гарантирую.
Стенли кивнул, и шерстяной кляп исчез, но вместо него под подбородок упёрлись холодные и жесткие пальцы.
– Сейчас я задам вам несколько вопросов, и от ответов на них будет зависеть ваше дальнейшее существование. Поняли меня? Если да – моргните.
Англичанин моргнул, одновременно пытаясь понять: кого, во имя всех бессмертных богов и великих драконов, занесло в этот относительно спокойный район афганской границы, на его несчастную голову?! Незнакомец чуть отпустил пальцы:
– Сколько в вашем подчинении солдат? Прошу назвать всех, включая нестроевых. Ещё меня интересуют места дислокации ваших подчиненных. Рядовой состав – отдельно, офицеры – отдельно.
После того как Стенли ответил на все вопросы, спрашивавший помолчал, а потом спросил:
– Семья, дети?
– Есть… жена… две дочки… в школе, в Англии. – просипел майор.
– Хорошо. Я договорюсь, чтобы вас оставили в живых. Вас обменяют после окончания боевых действий. Прощайте.
Короткого удара Стенли не видел, лишь почувствовал острую боль, которая и погрузила его в беспамятство.
– …Ну, товарищ маршал, ну давайте мы сходим, хотя бы посмотрим. – тянул старший лейтенант-пограничник умоляющим тоном. – Ну нельзя же ведь так. Он же пацан, совсем пацан. Ну мало ли что?.. Ведь всего два часа до рассвета, не больше.
– Цыть, дура! – Буденный хлестнул себя нагайкой по голенищу сапога. – Сказано – не лезь, значит – не лезь!
– Но ведь он там совсем один, товарищ маршал. А вдруг. Если что-то не так?
– У кого «не так»?! У Саньки «не так»?! Да ты. – Семен Михайлович аж задохнулся. Он вдруг оказался прямо перед пограничником и сгрёб его за грудки: – Слушай, ты – шапка зеленая, – процедил он сквозь зубы. – У тебя сколько врагов на счету? Ну?! Десяток, два?! Только не ври, что четыре наберётся!
Буденный отпустил ворот гимнастерки и снова заходил возле костра. Опять хлопнул себя нагайкой по голенищу:
