книгу жизни…
– А я ведь сразу говорила тебе, говорила, – зашептала Елена Ивановна, но Николай Константинович не слушал ее. Он во все глаза смотрел на Тёмного. Тот вроде остался безучастным к странным словам садху, но даже не очень внимательный наблюдатель разглядел бы, что юноша напрягся, словно натянутая струна.
Сашка внимательно оглядел с головы до ног тощего и грязного отшельника, а потом медленно, тщательно выговаривая каждое слово, сказал:
– Я благодарю тебя, мудрый отшельник, за твои добрые пожелания. Если ты окажешь мне честь побеседовать с тобой наедине…
Он не успел закончить, когда садху коротко кивнул и поднялся, как бы приглашая следовать за ним. Александр извинился перед старостой и двинулся следом за отшельником. Уже через четверть часа они сидели с ним берегу весело бегущего ручейка, любуясь на стремительно угасающий горный закат.
– О чем ты хотел спросить меня, посетивший нас в третий раз? – спросил садху, когда последний луч солнца погас за горными вершинами и на долину упала темнота. – Чем скромный отшельник может помочь тому, кого избрали высшие силы?
– Прости, о мудрый садху, мою назойливость и непонятливость, – Белов склонил голову, – но не можешь ли ты ответить мне: почему люди просветлённые называют меня «трижды рождённым»? Я знаю о двух своих рождениях, но о третьем мне ничего не известно.
Садху смотрел куда-то вдаль, словно не слушая и не слыша Сашу. Вдруг в его руках появился маленький барабанчик, на котором отшельник принялся отстукивать незамысловатый ритм. Белов не сразу понял, что частота ударов точно совпадает с его пульсом, а когда понял.
—…Внимание десанту! «Инвинсибл» снова атакует.
– Бэчэ-семь – удар плазмой мощностью восемь единиц! Повреждены третья, шестая башни. – Грохот из невидимого динамика бьет по ушам кувалдой. – Корабль уходит на уклонение, десанту – атака лавой! Готовности первой, второй и четвёртой башни доложить! Исполнение – сто пятнадцать секунд! ВЫПОЛНЯТЬ!!!
Сашка помотал головой, и тут же в правом ухе зазвенело негромко:
– Полковник, это – единственный шанс. Не приказываю – прошу: оттяни их на себя. Нам бы только полчаса – третью, пятую и шестую восстановить. Истребители прикроют, но главное – на вас. Десант, прошу: подари мне эти полчаса…
– Когда это мы тебя подводили, Михалыч? – спросил кто-то, и только через пару секунд Белов понял, что спрашивает он сам. – Капитан, капитан, подтянитесь! Только смелым покоряются моря! – пропел он незнакомым, хриплым, но не лишенным приятности баритоном. И уже вслух, громко: – Парни! Натянем им глаз на жопу! Роты – по номерам десотсеков! Бегом! МАРШ!!!
С этими словами он уже бежал куда-то, толком не зная куда, но перед внутренним взором мелькали картины каких-то обшитых металлом коридоров, мерцающие красным тревожным светом плафоны, помещения, доверху набитые непонятным оружием. И он мчался именно туда, а вслед за ним слаженно грохотали ноги его батальона…
На нем вдруг оказался громадный, похожий на танк скафандр, в руках – странный предмет, одновременно похожий на огнемёт, пулемёт и почему-то сифон с газировкой. Чьи-то руки уже усаживали его в кресло, а в ухе забормотало: «Проверка связи, проверка связи. Первый, первый, проверка голосового канала…»
– Здесь первый, пять на пять.
Вслед за ним откликались его подчиненные, откликались роты – первая, вторая, третья, тяжёлого оружия, взвод робосламов, взвод хакеров. Белов прикрыл глаза, пытаясь осмыслить поток информации, и тут.
Это был удар. Хотя нет – не удар. Им выстрелили, словно ядром из пушки. Мгновенная перегрузка – добрых десять «жэ», а потом полет и далекие звезды, а вокруг летят маленькие, похожие на артиллерийские снаряды, аппараты.
Впереди вспухла какая-то громада, не похожая ни на что виденное ранее, и кто-то закричал Сашкой: «Первая – лево! Пеленг – Сириус-сто три-альфа! Уступом, пошли!» Аппараты-снаряды меняли свое направление и валились на поверхность этой громадины.
– Тащ полковник, здесь эваколюк! Рвём?!
– Давай, твою мать! Первая – дозор, хаки – не спать!
Эфир наполнился командами, частью – привычными, частью – непонятными. И вдруг кто-то завопил так, как кричат перед смертью. А потом спокойный, холодный голос отчётливо произнес:
– Первый, первый. Здесь – джаги. Здесь – джаги. Принимаю бой… – и после короткой паузы: – Извини, если что, командир…
Белов щёлкнул чем-то, и перед стеклом шлема развернулся голографический экран. На нём рывками метались красные точки, а
