Один… Я был совсем один. Единственное живое существо во всей бесконечной Вселенной. Тоска комом подступала к горлу, но плакать я не мог, и от этого становилось еще хуже.
Однако мое первое ощущение оказалось ошибочным. В мире не осталось ни души, но в то же время я не был абсолютно одинок. Неожиданно всем своим существом я почувствовал присутствие Их.
Они приближались беззвучно и величественно. Невероятно огромные, практически неуязвимые и, кажется, всесильные. Собрались вместе, чтобы довершить свое дело. Надвигаясь со всех сторон, Они сближались. Семь. Как невообразимо много. Много настолько, что ужас сжал само мое сердце.
Наконец я разглядел одного из них. Это был гигант, превосходивший все мыслимое по размерам и устрашающему виду, – космический корабль, если можно так назвать невероятных размеров монолит, похожий на молот и прорезающий своим корпусом космос, затмевая все те немногие звезды, что еще остались.
Корабли шли на стыковку друг с другом, и я буквально каждой клеточкой ощущал вибрацию космических исполинов и то, как оживают внутри них механизмы, дремавшие немыслимое число лет. Неожиданно я понял, что конец всего уже близок…
Мой сон резко и без какого-либо перехода сменился…
В новом виденьи я стоял у окна, звездное небо поредело на треть. Кто-то позади меня зашел в комнату и сел в кресло. Повернувшись, я увидел человека в костюме с тростью в руке. Его лица я не разглядел, оно пряталось за туманной дымкой. Смог различить только глаза: тусклые, словно изъеденные катарактой, холодные и безжизненные, как у мертвеца. Гость молчал, но мне были слышны его мысли: «Это все ради тебя! Ради тебя все эти звезды, что мы погасили!»
Человек – если это вообще был человек – стал медленно растворяться во внезапно наполнившем комнату свете.
Слепящая вспышка поглотила все вокруг, и я проснулся.
4 сентября 7:45
Владимир, особняк Александра Быстрова
Яркий солнечный свет разбудил меня, и я посмотрел на часы, висевшие на стене балкона. Было почти восемь часов. Вспомнив о записях, что так и остались непрочитанными из-за поглотившего меня сна, я взглянул на столик, стоявший рядом. К моему глубочайшему сожалению, вместо того что еще недавно было важным посланием, я увидел лишь растекшийся огарок свечи и следы развеянного ветром пепла.
«Вот дурак…» – сказал я вслух самому себе.
Однако самобичевание вряд ли могло вернуть прошлое назад. И через какое-то время я смирился с потерей, решив, что, видимо, как и было написано в этих бумагах, прочитать мне их было не суждено изначально. Все, что оставалось, – это продолжать жить, как и раньше, без каких-либо подсказок.
Правда, вчерашнего энтузиазма и готовности во всем следовать ежедневнику, который я вел до больницы, уже не было. Слишком уж там все было как-то интенсивно, напряженно. Полусонная вялость по-прежнему еще владела моим телом, не желая отпускать из своих крепких объятий.
«Ну с добрым утром, Саша, если это и вправду твое настоящее имя… Вот и началась новая жизнь… Надеюсь, Бог не осудит тебя за прежние прегрешения, ведь теперь ты вроде бы новый человек. И в твоих помыслах нет желания обманывать или еще как-то портить людям жизнь», – обратившись таким образом к самому себе, я сладко потянулся и встал с кресла.
Далее в моих в планах был душ и кофе с парой круассанов, упаковка которых меня привлекла еще во время вчерашнего осмотра кухни. Ну а потом попробую влиться в собственную позабытую жизнь.
Сходив в ванную и вместо душа понежившись в джакузи с гидромассажем, я отправился на кухню, походившую на небольшой банкетный зал, оборудованный в стиле хай-тек.
Пространство помещения было довольно сложно спроектировано. Всевозможные трубы и кабели были выставлены напоказ. Мебель отличалась резкими формами и прямыми линиями, причем едва ли не каждый предмет имел алюминиевое обрамление. Все блестело металлом и стеклом, и только стены были из натурального дерева, покрытого темно-коричневым лаком.
В кухне было светло и уютно, во многом благодаря светильникам на подставках и кронштейнах, а также встроенных в секции стенных шкафов. Простые плафоны были выполнены из цветного матового стекла, благодаря которому освещение меняло свои оттенки в зависимости от его источника.
Присев на один из трех высоких стульев, что стояли у барной стойки, я приготовил в кофе-машине ароматный капучино. Вскрыв пакет с круассанами, я сразу же сунул один из них в рот и, наслаждаясь его клубничной начинкой, протяжно зевнул, отчего сразу же закашлялся, поперхнувшись крошками.
Немного придя в себя от кашля, я пощелкал пультом плазменной панели телевизора внушительной диагонали, что висел
