лучах его прожектора в кресле-каталке сидел человек с тростью. Кроме него здесь находились еще двое военных и прикованные наручниками с двух сторон к креслу Злата и Тимур.
К самолету подъехал трап, и я открыл люк, чтобы выйти. Неожиданно Светлана резко оттолкнула меня от проема и, выставив в люк ствол автомата, открыла огонь.
– Ты что делаешь?! Злату заденешь! – крикнул я, тщетно пытаясь помешать Светлане стрелять и с трудом оттесняя ее от выхода.
– Изменяешь мне, – ехидно улыбнулась красновласка, продолжая сопротивляться и палить, уже не глядя, в люк. – Не бойся, я не ревнивая. Останется твоя подружка жива и здорова. Как ты и просил, мирных жителей я не убиваю.
Обойма в автомате закончилась, я зло отодвинул переставшую сопротивляться Светлану и выглянул наружу.
Солдаты были мертвы, серолицый бездыханно лежал в инвалидном кресле, изрешеченный пулями гораздо больше, чем требовалось для уверенной констатации его смерти. Тимур и Злата стояли в шоке, но живые и невредимые.
– Видишь, какая я молодец. И овцы целы, и волки сдохли. Забирай свою подружку, и летим прежним курсом, – сказала довольная собой Светлана.
С неба по очень низкой траектории спикировал один из истребителей. Он безжалостно полоснул пулеметной очередью по самолету, лихо раскурочив пару его двигателей, которые мгновенно вспыхнули.
– Да, молодец, Светлана, нет слов! Все к вертолету! – скомандовал я.
Вся команда быстро спустилась по трапу, а я, сбежав вниз, подошел к Злате и обнял ее.
– Прости меня… – прошептал я ей на ухо и, едва коснувшись пальцем, расстегнул ее наручник.
Самолет начал опасно разгораться. Испуганные пассажиры, сбивая друг друга на трапе, бросились от него во все стороны, как тараканы.
Мы тоже поспешили к вертолету, бросив Тимура на произвол судьбы.
Убегая, я посмотрел на серолицего. Вид у трупа был жуткий. Его лицо словно сшили из отдельных кусков, местами оно обгорело до черноты. Вместо одного из глаз зияла дыра. Помимо былых травм, он теперь был еще и изрешечен Светланой из автомата, как мишень в тире.
Уже уходя, Светлана напоследок толкнула коляску с мертвецом и, повалив ее, заставила Тимура сесть на асфальт рядом с креслом, к которому он был все еще пристегнут наручником.
– Имейте совесть! Не бросайте меня! – крикнул нам вслед Тимур.
– Да пошел ты, – бросил ему я, спеша за остальными.
– Ну и ладно! – обиженно ответил теперь уже бывший парень Златы, он встал и побрел прочь, таща за собой пустое кресло, серолицый хозяин которого остался одиноко лежать на бетоне взлетной полосы.
Наконец мы добрались до вертолета и начали в него загружаться.
Грохнули два взрыва подряд – это рванули топливные баки самолета.
Однако нам было не до них.
Кабан бодро выпихнул пилота и сам сел за штурвал, от нетерпения потирая руки. Когда мы взлетели, стало видно, как на аэродром въехали военные машины и из них начали выгружаться солдаты. Небольшая группа прибывших людей побежала к Тимуру, пристегнутому к инвалидному креслу.
Денис вел вертолет немного дергано, видимо, приноравливаясь к новой технике, но вскоре аэродром исчез в темноте ночи, и мы начали быстро удаляться, летя над лесом. Через некоторое время показался город, а я все еще не решил, куда лучше направиться.
Минут через десять, когда мы пролетали рядом со зданием, огороженным высоким забором и с плотно зарешеченными окнами, затрещало переговорное устройство, и я услышал голос Тимура:
– Немедленно посадите вертолет или мы вас собьем!
В подтверждение угроз мимо вновь пролетели истребители, выпустив пару очередей по крышам домов.
– Опа, вот оно, значит, как. Да он меня провел! Оказывается, я стреляла уже по трупу, а надо было… – Светлана не договорила.
Денис начал спуск, и она мгновенно кинулась вырывать у него из рук штурвал.
– Даже не вздумай! Улетай отсюда! – она буквально визжала на него в истерике.
– Уберите эту дуру, пока нас не сбили! – возмутился Денис, продолжая сажать вертолет.
Мы с Максимом навалились на Светлану, но она вцепилась в штурвал с нечеловеческой силой.
