(парламент Республики) торжественно объявил этот день финским национальным праздником.
– Не пойдёт, – кисло сказал Куусинен. – Лосося точно запретят, а это минус для страны, ведь мы должны развивать национальное производство. Кстати, а где депутат Эдускунта Кекконен? Месяц назад он обещал питаться финским мёдом, игнорируя имперский.
Министры замялись и начали отводить глаза.
– Умер на прошлой неделе от голода, – всхлипнул референт. – Такое несчастье.
– Земля наша финская ему пухом, – потупил взор Куусинен. – Господа, давайте всё же приободримся и вынесем решение. Народ ждёт от нас срочных действий, и революция, а также принесённые жертвы никогда не простят, если мы проявим преступное… э-э…
– Слушайте, – вдруг вмешался в монолог молоденький заместитель министра. – А зачем мы вообще всё это делаем? Сидим тут, размышляем, как бабло с Европы содрать, памятники Петру Первому демонтируем, города переименовываем, картинки в Фейсбуке постим, клянчим мёд в долг… За демократию сражаемся, а всё больше на Россию смахиваем, если не хуже. Может, нам следует с коррупцией бороться, реформы провести, законы изменить? Давайте, а?
Члены правительства в страшном изумлении уставились на неопытного чиновника.
– Да ты совсем придурок, что ли? – на чистом финском языке поинтересовался премьер-министр Сукселайнен – худосочный малорослый очкарик с большими передними зубами, напоминавший белочку. – Ну, хорошо, справимся мы с коррупцией, не дай бог, кто тогда из Европы на борьбу с ней денег даст? Сразу видно, у тебя ни жены, ни детей – значит, ты моей дочке предлагаешь, когда зловещая империя поставки мёда прекратит, суровой зимой у окошечка чай несладкий пить, словно последней лохушке? Тебя вообще Служба безопасности проверяла? Не шпион ли ты часом, мил человек финский? Нам мозги напрягать надо, как империю повалить, а ты тут – «ах, давайте реформы проведём». Да конечно, блядь – вот всё бросим и будем реформы проводить!
Заместитель министра покрылся красными пятнами, по подбородку сползла тоненькая, как ниточка, струйка крови – видимо, он прикусил себе язык. По кабинету пронёсся недовольный ропот, все разглядывали юного чиновника с откровенной неприязнью. Грузин-советник, гортанно вскрикнув, выхватил из ножен кинжал, но его кое-как совместно утихомирили. Двери в зал отворились, и вошёл начальник Суоелуполийси («службы безопасности») Финляндии: человек с бритой наголо головой, в чёрном костюме и галстуке, весьма похожий внешне на шефа похоронной конторы.
– У меня срочное сообщение, – скучно заявил он. – Пожалуйста, оставьте нас наедине с президентом. Господин Сукселайнен, не надо подглядывать. Вам я снимки не покажу.
…Просмотрев любительские фотографии, Куусинен впал в прострацию.
– И как вы думаете, – пролепетал он, – что это в принципе может быть?
– Уничтожение царской авиацией мирного митинга в Корнилове, где люди вышли протестовать против войны в Финляндии, – невозмутимо объяснил начальник. – Не исключена гибель множества этнических финнов, а также применения химического оружия. По-моему, это повод для обращения в ООН, чтобы установили над Корниловым бесполётную зону и ввели дополнительные санкции. А там и до военных действий рукой подать.
– Вы уверены? – с сомнением спросил Куусинен. – А вдруг на Западе проверят?
– Да Господи Ты мой Боже! – с финской прямотой воскликнул начальник Суоелуполийси. – Вы что, смеётесь? Когда там чего проверяли? Как с атомной бомбой в Багдадском халифате. Уж и самого халифа повесили, и государству кранты, а они ищут и верят, что найдут.
Куусинен коротко выдохнул и протянул руку к телефону.
– Сударыня, связь с Северо-Американскими Соединёнными Штатами. Срочно.
Глава 6
Подзарядка
(Санктъ-Петербургъ, домъ у Невскаго проспекта)
Усталость давала о себе знать – он вовсе не бог, какими в старину считали их люди, а существо из плоти и крови. Ему срочно требовался отдых. Собственно, во всей империи есть только три пункта, где можно прийти в себя и нормально, без проблем,
